– Папа говорит, что испанский народ очень горячий, поэтому он предупредил, чтобы я себя держал в руках и не устраивал драк на улице. Нас и без этого не очень любят.
– Почему? – удивилась Мариэль.
– Не знаю. Потому что мы не ирландцы, но живем среди вас.
– Я не против, что ты тут живешь.
– Спасибо, – засмеялся юный Аполлон. – Теперь расскажи свой секрет, иначе мы нарушим кодекс дружбы.
– У меня тоже есть место, куда я никого не подпускаю, потому что оно мое. Но там совсем не страшно, а жутко красиво! Океан маков!
– И меня не пустишь?
– Тебя пущу.
Они обменялись милыми улыбками, после чего Бен заявил, что теперь надо обнять друг друга, окончательно закрепив дружбу. Так Бен и Мариэль впустили друг друга в свои пламенные сердца.
Спустя час, в течение которого они разговаривали на всякие темы, которые так волнуют детей их возраста – а им было по восемь лет, – Мариэль опомнилась, что она гуляет не рядом с домом, как обещала, а намного дальше, и они со всех ног кинулись назад. Мариэль подбежала к особняку, во дворе которого уже стояла обеспокоенная миссис О′Бэйл, выпытывая что-то у девочек. Увидев дочь, она оставила свои расспросы и переключилась на нее:
– Мисс Мариэль, где вы пропадали?
Мариэль хорошо запомнила, когда в прошлый раз мама называла ее «мисс» – когда она залила водой любимый цветок миссис О′Бэйл, не понимая, что это погубит его. И вот теперь она напроказничала второй раз.
– Мамочка, прости! Я не заметила, как удалилась от дома. Я познакомилась с Беном Райнером, я за ним гонялась и…
– Какой стыд! – прервала ее мать, ведя за руку по направлению к дому, где ждала миссис Кинди, отчитывая по дороге: если она разрешила ей поиграть с девочками во дворе, это не значит, что надо превращаться из леди в беспризорницу.
Мариэль оглянулась на Бена со страшной тревогой – она очень испугалась, что теперь их дружбе конец, но он помахал ей рукой с безобидным видом.
Конечно, Мариэль не была наказана – просто миссис О′Бэйл сильно испугалась, что ее малышка пропала, да еще опасалась, как бы такие вольные прогулки не сказались дурно на ее ангельском характере: дворовые дети могут научить многим гадостям, была убеждена она. Девочке не был сделан выговор, но Мариэль была так чувствительна! Мало того что она считала себя виноватой, так еще и сочла, что ее поругали, а потому ходила весь оставшийся день притихшая и с виноватым личиком.
Когда Мариэль укладывалась спать, мама зашла в ее комнату и объяснила, что она вовсе не против ее дружбы с местными ребятами, но она должна не забывать, как подобает себя вести истинной даме, и никуда не убегать. Слезы раскаяния проявились в глазах девочки – одно дело терпеть, когда человек злится на тебя и говорит строго, а другое – когда он вдруг смягчается, и ты словно еще сильнее осознаешь степень своей вины. Миссис О′Бэйл поцеловала дочку на ночь, заглянула в умиротворенное личико, щелкнула ее по носу, назвав Маковкой, и погасила свет.
А в это время Бенджамин лениво плелся по пыльной дороге – ему не хотелось уходить домой, хотелось хотя бы еще чуть-чуть побыть с Мариэль, этой маленькой лапочкой. Но, похоже, ее мама не одобряет какой бы то ни было привязанности дочери.
Миссис О′Бэйл, спустившись в гостиную на первый этаж, заговорила с сестрой.
– Что это за Бен Райнер, Линда? Ты его знаешь?
– Этот мальчишка, что был с Мариэль? Да, я видела его пару раз около своего дома – ребята часто гоняют здесь мяч, поскольку дорога здесь расширяется, а ею мало кто пользуется. Он – любимец местных мальчиков, звезда.
