– Смирись, Рогнеда, умерь свою гордость, не будь глупой.
Девушка покорно опустила голову, по щекам покатились крупные прозрачные слезы.
– Возьми меня в жены, князь. Я буду преданной и доброй женой, – выдавила она из себя, старательно пряча глаза. Слова давались ей с трудом, тем более что она не верила в их действенность: к чему князю жениться на ней, если он и так может иметь ее в качестве рабыни?
Но князь обрадовался девичьему смирению. Он сам уже был не рад, что так легко распорядился судьбой княжны, – все же она из родовитой семьи. Признаться, сначала им двигали только обида и месть, и желание насолить побольше брату. Но навряд ли Ярополк что-либо почувствует, когда узнает, что его невеста была отдана на потеху воинам, – он-то не видел ее неземной красоты. А Владимиру Рогнеда понравилась, даже дух захватило, когда увидел ее.
– Вот такие речи по душе мне, – подобрел Владимир. – Смирение твое я принимаю, и отныне никто не посмеет прикоснуться к тебе.
Воины недовольно зашумели.
– Тише, – прикрикнул князь, – ее отец и братья честно в бою головы сложили, род свой трусостью не запятнав. Так не пристало нам девчонку позорить, за которую заступиться больше некому. Мало здесь других женщин? Сегодня вы славно поработали и можете делать в городе все, что захотите. Все, что за княжеской стеной, – ваше: рухлядь, женщины. Вы победители, сегодня ваш праздник.
Справедливая речь князя подействовала на мужчин должным образом, и они с радостными дикими победными кличами вышли с княжеского двора и рассыпались по городу. Разнеслись по окрестностям плач и проклятия. Уж так повелось на войне – победителю можно все.
* * *
Как ни терпелось Варяжке жениться, но он все же выдержал срок и сватов прислал лишь осенью, когда Ивлении исполнилось семнадцать лет.
Однако бабушка была непреклонна. Увидев гостей в окно, она огорченно всплеснула руками и, повернувшись к внучке, укорила:
– Ивления, я же просила тебя не торопиться. Что ты наделала? Я вынуждена отправить сватов восвояси. Неужели ты не могла понять, что этим я нанесу обиду родовитому семейству?
– Я не виновата, бабушка. Варяжка и так все лето ждал, сколько можно еще терпеть?! Я люблю его. И ты права, к чему нам ссориться со знатным родом? Отец Варяжки не простит нам унижения. Раз уж так все вышло, разреши мне выйти замуж.
Старая женщина хмуро покачала головой.
– Нет, Ивления, нет, я не пойду наперекор предсказанию. Ты знаешь, видения не обманывают. Ярине из царства предков лучше видны дела человеческие, поэтому она и подает знак. Ладно, я сама поговорю со сватами, попытаюсь смягчить отказ. А ты иди в свои покои и не смей выходить, пока они не покинут усадьбы.
Ивления прошла наверх в горницу и сразу бросилась к оконцу. Она видела, как бабушка приветливо встретила сватов во дворе, провела их в избу. Девушка, стараясь не шуметь, выскользнула из комнаты, сбежала вниз, приложила ухо к двери, ведущей в светелку. Но дверь была дубовая и надежно приглушала все звуки. Ни слова не разобрав, Ивления огорченно вернулась к себе.
Она снова встала у оконца. Ждать пришлось недолго. Недовольные сваты быстро покинули усадьбу. Ах, бабушка, что же ты наделала? Зачем ты лишила единственную внучку счастья? Или ты совсем не любишь ее?
Ивления расплакалась и бросилась на свое ложе, покрытое мягким беличьим покрывалом.
Вошла бабушка, села у ног внучки, вздохнула печально:
