– А почему такая печаль? – неожиданно для себя спросил Николай у блондинки.
Та вскинула на него большие голубые глаза и просто ответила:
– Не взяли на работу.
– Чем объяснили?
– Просто сказали, что я не подхожу.
– А вы не согласны?
– Не согласна, – тихо, но твердо ответила отвергнутая. – Я знаю два языка, стенографию, компьютер.
– Так вы хотите работать референтом?
– Не секретаршей же! – вдруг обдал его ледяным презрением белокурый ангел.
И Николай почувствовал, что его вольной, холостяцкой жизни приходит конец…
Через месяц ухаживаний, цветов и маленьких сувениров Наташа разрешила себя поцеловать. А еще через две недели согласилась выйти за своего страстного поклонника замуж, очередной раз удивив его скромностью запросов. Она не хотела ни роскошного свадебного платья, ни белого лимузина, ни медового месяца на яхте в Средиземном море. Только обвенчаться – и все. Разумеется, после официальной регистрации, но обязательно обвенчаться. И не в каком-нибудь помпезном храме, а в маленькой церквушке, затерявшейся в старомосковских переулках.
– Это моя любимая церковь, – сказала она тогда. – А замуж я выхожу один раз в жизни. Когда все так серьезно, роскошь – это пошло.
– Я не крещеный, – растерянно ответил Николай.
– Окреститесь.
– Но я не верю…
– Ваше право.
– Разве можно креститься без веры?
– А если бы Вас крестили при рождении? Вы же тогда и не соображали бы ничего.
Николай махнул рукой. В конце концов, не обрезание же его заставляли делать! Теоретически он и без того христианин, по месту рождения – православный, так почему бы не исполнить просьбу обожаемой невесты?
– Только крест носить не буду, – выдвинул он последнее условие.
Наташа только плечами пожала…
Она все устроила: Николая окрестили, а на следующий день, после быстрой и формальной процедуры в ЗАГСе, состоялось венчание. Такой красивой, как в церкви, Наташа не была уже никогда: она вся точно светилась изнутри. Потом был скромный ужин в закрытом загородном ресторане. А потом начался кошмар.
За почти двадцать лет почти сознательной жизни отношения Николая с женщинами складывались по-всякому, но никогда не доводилось ощущать себя насильником и грубым животным. А именно таким он оказался в первую брачную ночь, когда молодая жена рядом с ним сначала точно оцепенела, а потом…
До сих пор он не мог забыть дикого крика своей молодой жены, до сих пор у него перед глазами стояло видение залитой кровью постели. До этого ему как-то не приходилось лично иметь дело с невинными девицами, но разговоров в мужских компаниях наслушался предостаточно, и никогда ни о чем подобном не слышал. Да, пищат, кое-кто вскрикивает, пятна крови на простыне или еще где-нибудь. Но чтобы такое… Врагу в страшном сне не пожелаешь увидеть: полное впечатление того, что он вонзил в девушку нож, да еще повернул несколько раз в ране. Для верности, так сказать.
Потом горько рыдала то ли от боли, то ли от стыда, то ли еще от чего-то. Она ничего не пожелала объяснить, никогда и потом не объясняла, но не давала забыть о том, какой кошмар ей пришлось пережить по его милости, и какую огромную жертву принесла и продолжает приносить, исполняя пресловутый супружеский долг. Если бы не желание иметь детей, хотя бы одного ребенка, Николай давно оставил бы жену в покое. Но брак без детей, да еще такой брак представлялся ему ничем не оправданным абсурдом.
И вот теперь апофеоз этого абсурда плюс стечение всевозможных малоприятных обстоятельств сорвал его с места и погнал через половину континента невесть куда и непонятно – зачем. Что он, на самом деле, забыл в этой самой Бретани, на огромном полуострове, выдающимся в Атлантический океан между Бискайским заливом и проливом Ла Манш? Почему просто не поехал в какой-нибудь подмосковный клуб для избранных клиентов и не попытался прийти в себя и, так сказать, восстановить дыхание после всех этих заморочек? Создал сам себе новую проблему, никто, между прочим, не заставлял. Ну что ж, сам создал, сам и решать будет. По ходу дела.
