– А-а, сука! – взвыл он, трепыхаясь.
Из-за столика у бара вскакивают два тела, но окрик «Стоять!» останавливает их порыв. Андрюха подходит ко мне.
– Лёха, не покалечь парня, он у меня без соцпакета работает.
Освобождаю вывернутую руку, помогаю юноше подняться. Он обиженно пыхтит, отряхивая спортивное трико и футболку. Мою помощь не оценил, ишь, как глазищами зыркает, дай волю – загрыз бы.
– Ты на кого руку поднял, баклан?! – орёт Андрей, отвесив ему хорошую затрещину. – Ты знаешь, кто это?! Съ*бал отсюда! – Дождавшись, когда закроется дверь за провинившимся «бойцом», лезет обниматься. – Рад тебя видеть, дружище!
– Взаимно! – искренне отвечаю и обнимаю так, что хрустят косточки друга.
– Ну всё, всё, сдаюсь! – взмолился он, ослабив хватку. – А мне говорили, что ты при смерти. Хорош умирающий! Силища вон какая – дай бог каждому.
– Не та уже силушка, Андрюха, что раньше была.
– Страшно представить ту силушку! Кушать будешь?
– За этим и зашёл.
– Машенька! – крикнул Андрей и, приобняв, повёл меня к своему столику. – Присаживайся, сейчас мы тебя по-царски угостим.
Подбегает симпатичная официантка, да такая красавица, что глаз не отвести.
– Машенька, – повторяет Андрей, – принеси, пожалуйста, соляночку и плов.
– Что гость пить будет? – щебечет она, строя мне глазки.
– Зелёный чай без сахара, пожалуйста, – отвечаю ей.
– Так, может… – Андрей щёлкает себя по горлу. – За встречу?
– Не сейчас. Извини, – провожаю взглядом официантку. – Моё возвращение позже обмоем. Сначала дело.
– Понимаю, куда клонишь. Давай поговорим, отчего ж не поговорить. Я ждал тебя.
– Ждал?
– Конечно! В моём городе, на моей земле кто-то беспределит, кому, как не мне, ответ держать. Поэтому ждал и боялся.
– Да ладно! Ты стал кого-то бояться?
– Тебя! Думал, приедешь, увидишь разорённое родовое гнездо и, не разобравшись, что к чему, предьяву мне кинешь. А воевать с тобой, с профессиональным диверсантом-разведчиком, все равно что паровоз голой жопой пугать.
– Так успокой меня, расскажи о том, что знаешь, о чём люди судачат, и вообще…
Подошла Маша и поставила на стол передо мной большую тарелку обалденно пахнущей солянки и плетёную хлебницу со свежеиспечёнными лепёшками и сочной зеленью.
– Приятного аппетита! – это адресовано мне. – Андрей Сергеевич, скажете, когда плов нести, – проворковала она, косясь в мою сторону, и, грациозно виляя аппетитными бёдрами, отошла от столика.
– Машка! – прикрикнул ей вослед Андрей и погрозил пальцем. – Вот я тебе!.. Я её матери обещал глаз с дочери не спускать. А как уследишь за вертихвосткой эдакой?! Эх, видел бы Серёга Молчанов, как сестрёнка расцвела.
– Так это что же, его младшенькая так выросла?! То-то я смотрю – глазищи знакомые.
– Может, всё же по пятьдесят грамм? Серёгу помянем.
– Всему своё время. Сейчас нужна ясность ума и трезвость мыслей, а то ещё кого-нибудь из нас поминать придётся.
– Уговорил.
Нас было четверо: я, Андрей Штырьнин, Серёга Молчанов и Володька Устименко. Четвёрка друзей не разлей вода и просто оболтусов, наводивших шороху в школе и за её пределами. Мы с Володькой были интернатовскими, Андрей и Серёга – домашними. Именно так мы друг друга и называли, но, если кто-то из нас попадал в переплёт, выручать друга мы шли вместе. Тогда нам казалось, что так будет всегда.
После восьмого класса наши пути-дорожки разошлись, но дружба не прекратилась. Мы с Володькой продолжили учёбу в девятом классе. Серёга и Андрей поступили в «фазан»
