16, а через полтора года загремели по малолетке. Моим ангелом-хранителем в тот роковой для них день стала Рита (она жила в том же интернате, что и я). У неё поднялась температура, и я просидел рядом с ней остаток дня и ночь. Не заболей она, вечером того же дня я бы встретился с друзьями, с ними накуролесил бы и в итоге пошёл бы по этапу. Но мы с Володькой не отвернулись от друзей, попавших в беду, и поддерживали, как могли…
Серёгу Молчанова хоронили без меня. Отслужив срочную механиком-водителем танка, он остался служить по контракту, а в январе 95 года погиб в Грозном, сгорел на моих глазах. Возвращаясь с задания, мы случайно наткнулись на его «разутый» танк. Серёга орудовал увесистой кувалдой, ремонтируя разбитую гусеницу. Два чумазеньких чертёнка, конечно же, узнали друг друга, нам удалось немного поговорить, а потом танкисты заняли свои места и, сорвавшись с места, поехали искать своих. Я пытался их остановить, но, куда там. Через триста метров танк расстреляли «чехи» из гранатомётов. Только ночью моей группе удалось подойти к груде дымящегося металла, что ещё недавно была грозной машиной. Всё, что осталось от Серёги (бесформенная головешка), поместилось в вещевом мешке, в нём и вынес из Грозного и всеми правдами и неправдами отправил в последний путь из аэропорта Северный. Вечером того же дня я напился, втоптав в одну харю бутылку водки без закуски, но боль утраты не прошла. Я сидел за палаткой и плакал, не замечая косых взглядов сослуживцев, не стесняясь своих слёз, тщетно пытаясь проглотить застрявший в горле ком…
Пока я занимался чревоугодием, Андрей рассказал, что той ночью, когда были убиты похитители Риты, в дверь его дома постучал дядя Ваня, с ним была Рита. Лиходеи её чем-то накачали, от чего она едва держалась на ногах и была сама не своя. Со слов деда, отец Риты остался заметать следы на месте преступления. Андрей поднял по тревоге своих бойцов. Они помогли отцу Риты замести следы, сняли номера с машины и малость помародёрили.
– А номера-то вам на кой?
– На всякий пожарный… В кулацком хозяйстве и хобот верёвка. Вот, ну а потом, значит, отвезли мы отца Риты и её домой, а потом и деда. Он велел высадить его в полукилометре от посёлка и дальше пошёл пешком, попросив подождать. Потом мы отвезли и его к Антиповым. С тех пор ни деда, ни Антиповых никто не видел.
– Он ничего для меня не оставлял?
– Велел ехать на семнадцатый кордон. Сказал, что тебя там будут ждать. И ещё просил, чтобы ты ни в коем случае не появлялся дома.
– Чего так?
– Видимо, он подозревал, что хату будут пасти, и как в воду глядел. Вторые сутки у вас дома сидят два мордоворота. А тут ты – нарисовался, хрен сотрёшь. Хорошо, что дальше калитки не сунулся. Мои бойцы потом вели тебя всю дорогу. Чужого хвоста за тобой нет. Я велел им во двор не лезть, ограничиться наблюдением, но в случае чего помочь тебе. Как видишь, помощь не понадобилась.
«Не подвела, значит, чуйка! Неспроста мне сделалось тревожно возле ворот. А вот Андрюхиных наблюдателей-то я и не заметил! Разведчик, называется! Сейчас бы сюда Володю притащить и ненавязчиво так поинтересоваться у него: каким образом эти ребятки попали в дом? Не с помощью ли дубликатов ключей, хранившихся в его сейфе? И потом, если они вторые сутки ждут меня, значит, есть ещё кто-то, кто контролировал мои перемещения в расположении отряда и за его пределами. А вот это уже интересно», – размышлял я.
