Читать онлайн Алексей Соколов - Берегите Россию (исповедь, воспоминания и размышления)

Я родился 13 октября 1925 года в большом, красивом, некогда богатом русском селе Домнино Меленковского района Владимирской области, которое имеет свою историю.

Историк и археолог С. А. Мамаев пишет, что “первыми исторически известными и этнографически идентифицированными насельниками края были финно-угорские племена мурома и мещера. Следы их поселений были обнаружены в различных местах, как и положено, вдоль рек Колпи, Гуся, Унжи, Илемны…, впадающих в Оку и, особенно, в долине самой Оки.

Древние мерянские племена, к которым относились и мурома, были впоследствии ассимилированы славянским населением. С тех пор здесь начало формироваться русское население, которое постепенно разрасталось, и с XVI века уже стали достоверно известны, зарегистрированы в письменных источниках села Архангел, Домнино, Николо-Бутылица, Урваново, а также, возможно, существовали Заколпье, Казнево, Ляхи…

Село Домнино относилось к Меленковскому краю Муромского уезда. Немало данных об этих и других населенных пунктах упоминается в начале XVII века в материалах проведенной по Указу Михаила Романова переписи населения Муромского уезда (куда входили земли Меленковского края) для так называемого большого земельного сыска, а также окладных книгах Муромско-Рязанской епархии и некоторых других документах”.

Односельчане, конечно, не знают этой истории села, считают, что жители Домнина никогда не были барскими людьми, они жили своей общиной и свободой гордились, занимались не только земледелием, но и промыслами. Говоря современным языком, здесь была организована и переработка сельскохозяйственного сырья.

В селе функционировали частные и общественные предприятия: два картофелетерочных завода, молочный завод, кирпичное производство, маслобойка, колбасная, ландринная, мельница. Все эти предприятия, кроме одного – картофелетерочного завода, который был закрыт и демонтирован, я собственными глазами ранее видел работающими. В колхозное время построили цех по выпуску черепицы, но он практически не работал.

Село состояло из одной длинной, более километра, улицы и новой линии, расположенной перпендикулярно к главной. Летом оно утопало в зелени. В нем действовала деревянная церковь, куда приходили молиться из близлежащих деревень. Систематически, каждый год на Ильин день в селе проходили шумные ярмарки, на которые съезжалась вся округа, надев свои лучшие наряды. Чего только не продавали там! Особенно много было народных изделий из дерева и обожженной глины, мяса, различных солений. И, конечно, нельзя представить ярмарку без песен, плясок и фотографов.

Надо сказать, что и природа здесь благодатная: речки, кругом ухоженные поля и леса. Недалеко, в пяти километрах отсюда, протекает река Ока. В общем, детворе было где погулять, побегать, порезвиться.

Единственным недостатком было отсутствие поблизости больших дорог. Село находится как бы в стороне от них.

Теперь всего этого нет. Да и живут здесь лишь несколько семей, в основном старики. Каким было село в прошлом, осталось в моей памяти как сон.

Мой отец Соколов Емельян Степанович являлся коренным жителем этого села. Родился здесь в 1887 году. Занимался земледелием, был большой труженик, имел хорошее крестьянское хозяйство: лошадь, корову, овец, кур и гусей, наделы пахотных земель и лугов, которые нарезались каждому крестьянину в зависимости от количества мужчин – едоков в семье. На земельных наделах выращивали рожь на хлеб и овес для лошади, картофель, просо или гречиху на каши, лен, из которого в конечном итоге на примитивных крестьянских ткацких станках ткали грубые ткани для пошива белья и одежды.

В 1933 году отец вступил в колхоз. Некоторое время он избирался председателем колхоза.

Моя мать Соколова (в девичестве Титова) Прасковья Ивановна родилась в 1900 году в селе Высоково, в девяти километрах от Домнина. Трудовую деятельность начала в шестнадцатилетнем возрасте мотальщицей на Меленковской прядильно-ткацкой фабрике Владимирской области.

Выйдя замуж, она всю дальнейшую жизнь посвятила семье, детям и сельскому хозяйству. Наша семья занимала половину пятистенного одноэтажного кирпичного дома, построенного отцом вместе с младшим его братом. Дети спали на печи и антресолях, а когда стали побольше – на полу.

Сложилась обычная крестьянская семья, которая жила своими интересами. Много работали дома и в поле. По большим праздникам к нам приходили гости – родственники отца и матери. После угощения пели старинные русские песни. Их было много. У меня в памяти остались такие, как “Бродяга Байкал переехал”, “Последний нынешний денечек гуляю с вами я, друзья”, “Вот кто-то с горочки спустился”, “На Муромской дороге стояли три сосны”, “Коробейники” и другие.

В праздничные дни в каждом доме гуляли и пели. Мы, малыши, умолкали, когда взрослые пели, наслаждались мелодией этих протяжных, а иногда и озорных песен, любовались исполнителями.

Но неожиданно случилась беда, в результате которой мы – дети оказались без отца, а мать – без мужа, на себе испытали всю тяжесть крестьянского бытия. В августе 1937 года по навету кого-то из селян к вечеру пришли в дом работники НКВД районного центра и увели отца.

В то время старшей сестре Марии было двенадцать лет, мне было одиннадцать, а младшей сестре Лиде – всего около двух лет.

В районном центре таких, как отец, собрали из района более 10 человек. Их продержали в местном КПЗ примерно неделю, а затем увезли в Муромскую тюрьму. Нас известили о дне отправки их в тюрьму, и мы, все дети, вместе с мамой пришли проводить, вернее сказать, повстречаться с отцом.

Помню, он подошел к нам, простился и сказал: “Я ни в чем не виноват, скоро разберутся и отпустят”.

Потом мы узнали: отца судила 31 декабря 1937 года так называемая тройка УНКВД и признала его виновным, присудила 10 лет лишения свободы. Позднее нам объяснили, что “ваш отец – враг народа, а вы дети врага народа со всеми последствиями”.

Для нас, детей, закончилось беззаботное детство, походы на речку, в лес, различные шумные игры. Началась тяжелая пора выживания. Мы никак не могли понять, за что посадили отца, почему он стал “врагом народа”.

В то время он работал председателем колхоза, сделал немало для его становления. На селе говорили, что ему в вину поставили расходы на покупку сбруи и телег для лошадей, конных плугов, борон и другого снаряжения для сельхозработ. Всего этого в колхозе был большой дефицит, поэтому практически все сельскохозяйственные работы сдерживались, что наносило урон экономике колхоза.

Я по своему детскому разумению написал письмо т. Сталину и попросил его отпустить отца домой, так как нам без него плохо, что он ни в чем не виноват, и привел доводы, которые слышал в разговоре односельчан. Долго ждали ответа на это нехитрое, наивное письмо, но не дождались. Между тем, в народе поговаривали, что районное начальство в отношении отца что-то проверяло, но никаких последствий не было.