– ТАТЬЯНА (грустно). – Да, Галина, конечно идём. (Уходят).
– АКСИНЬЯ (была спокойна, что сеном на зиму будет обеспечена, а пожар затушат и без неё, идёт проверить Михаила, ушёл ли он домой, или свалился, где-то и спит). (Так и есть, он лежит в канаве в метрах пятидесяти от горящего сеновала и сладко похрапывает). – Я так и знала! (Наклоняется, трёт руками его уши).
– МИХАИЛ (ломая слова). – Чё надо, чё хочешь?
– АКСИНЬЯ. – Миша, ты сошёл с ума! Вставай, иди домой!
– МИХАИЛ. – А, это ты, Ксюша! А я думал та гадюка! Как хорошо, что ты пришла! (Привлекает к себе). – Знаешь, Ксюша, вот лежу я с тобой в этой канаве и думаю: у кого сегодня первая брачная ночь, у Игоря или у меня, его отца?
– АКСИНЬЯ (нежно). – Такой ночи, Миша, как у нас с тобой ни у кого не было и не будет! Кому скажешь, не поверят, чтобы хозяйка во время пожара занималась любовью!
– МИХАИЛ. – Что нам, пожар, Ксюша? Когда мы сами сгораем от любви! Дурья моя голова, Ксюш, прожил со своей женой, почти тридцать лет и ни одного раза не чувствовал себя таким счастливым!
– АКСИНЬЯ. – Если бы ты не хотел так жить, давно бы развёлся!
– МИХАИЛ. – Теперь разведусь. (Сделал короткую паузу). – После того, что она сделала, уйду из дому! Пусть остаётся с Игорем!
– АКСИНЬЯ (обвивает руками его шею). – Иди, Миша, домой и не затевай скандал, свадьба всё-таки, люди чужие. Лучше незаметно пройди в сад и спи до утра!
– МИХАИЛ. – И то, правда, Ксюша, я пойду. (Встаёт и помогает встать Аксинье, прижимает к себе, целует в губы). – Ну, я пошёл! (Уходит).
– АКСИНЬЯ (возвращается к горящему сеновалу, продолжает изображать из себя несчастную, подходит к сыну Петру). – Ну, что, Пётр, сено всё пропало?
– ПЁТР (резко, не сдерживает рыдания). – Какое сено, мать? Наш Сережа сгорел!!! И не только Сережа, но и Игорь Потапов, тоже сгорел!!!
– АКСИНЬЯ (как срубленное дерево падает на землю и теряет сознание).
– ПЁТР (в шоке, не обращает внимания на мать). Он Не чувствует своего тела, взгляд отрешенный, устремленный в темное небо, по щекам катятся слёзы.
– АЛЕКСАНДР (Петру). – Пётр, возьми себя в руки! (Трясёт его за плечи, но тот не слышит его, ударяет по щеке, спустя несколько секунд Пётр приходит в себя). – Он жив, ты слышишь меня, брат? Сережа жив! И Тося увезла его в больницу! А вот Игорь, что с ним неизвестно, говорят, сильно обгорел! Не могу понять, зачем Игорь попал в наш сеновал? Да и Серёжа, что там забыл?
– ПЁТР (Александру). – Ты, что ничего не знаешь об отношениях нашей матери с Потаповым Михаилом?
– АЛЕКСАНДР. – Знал! Теперь понятно, почему и кто поджог сеновал. Жаль, что вместо них пострадали сыновья. Какой позор, брат! Как нам смотреть людям в глаза?
– ВЕРА (Аксинье). – Мама, Сережа жив! Тося увезла его в больницу. Всё будет хорошо, а тебя сейчас ребята доведут домой. (Александру и Петру). – Помогите матери, ей плохо! – Александр с Петром поднимают Аксинью. (Уходят).
ЗАНАВЕС
Картина тридцатая
Лица: Раиса, Татьяна и Галина.
Действие происходит за околицей села, обстановка: Поле цветущего подсолнуха, лесополоса, высокие деревья, щебетание птиц, вой волков. Затем на улице у дома Раисы, обстановка, высокий забор у калитки скамейка.
– РАИСА (в день свадьбы Игоря уходит из села за околицу, где она может вдоволь поплакать и облегчить свою душу, она замирает от протяжного воя волка, тихо). – Для него наступила пора любви, он зовет к себе свою самку. А для меня пора любви кончилась. (Содрогнувшись, припала к шершавому стволу дерева, словно надеясь, почерпнуть из него новые силы). В этот момент, почувствовав в животе несколько толчков улыбнулась, нежно поглаживая живот. – Не волнуйся, сынок, у нас с тобой всё будет хорошо! Хотя твой папа покинул меня, но он не принял в расчет мою беспредельную любовь к нему и свою собственную страсть! Мы созданы друг для друга и нас разлучит только смерть! (Смотрит на верхушку высокого дерева). – Ну, вот и утро, сынок! Нам с тобой пора домой, сегодня у твоей мамы рабочий день! (Поднимается, с тяжёлым предчувствием идёт к своему дому, там ожидают её Татьяна и Галина).
