— Ты беременна?
— Да.
Встречаемся глазами. В карих застывает недоверие, а в моих, скорее всего, сейчас отражается решительность. Что бы он сейчас ни сказал, ребенка я оставлю. Мне есть на кого положиться, на кого рассчитывать.
— Ты хочешь сказать, что беременна от меня? — голос его звучит угрожающе, словно я какая-то преступница и вдруг вешаю на его свои косяки. — Или это сейчас такие шутки?
— Нет, у меня вообще отсутствует чувство юмора. Скажу так, — мой твердый тон вызывает в нем усмешку, иронично приподнимает бровь. — Ребенка я оставлю. Мне не интересно, как ты поступишь с этой информацией, но считаю, что ты имеешь право знать. Никаких денег от тебя мне не нужно, рожу и воспитаю достойно.
— А зачем тогда говоришь мне о беременности, если тебе совершенно наплевать на мое мнение? — зло спрашивает парень, сжимая на коленях кулаки.
Он действительно сердится, на скулах ходят желваки, дышит тяжело. От него волнами исходит молчаливая ярость. Удивительно, как меня еще не снесло со скамейки.
— Потому что ты имеешь право знать. В зачатие ребенка участвуют двое.
— Ты ненормальная, — бормочет, сгибается, стая локти на колени, и обхватывает голову руками.
Я стискиваю зубы, борюсь с внезапным желанием дотронуться до него и успокоить.
Звонит мой мобильник. Достаю его из сумки. На экране высвечивается имя Саши. Выключаю звук и кладу телефон экраном вниз на скамейку. Разговаривать со своим молодым человеком сейчас нет желания. Он будет спрашивать, где я, что делаю, как прошел мой день. Саша заботится обо мне, но его забота кажется мне какой-то удушающей. Мне словно перекрывают кислород. При этом я все еще не решаюсь окончательно с ним порвать, трусливо за него держусь, как за запасной вариант. Хотя и основного-то варианта нет.
— Не пойму, ты расстроен или рад? — как бы у меня на душе ни скребли кошки, я нахожу в себе силы улыбнуться.
Парень вскидывает голову, долго блуждает по моему лицу рассеянным взглядом.
— Я так понял, ты уже все решила?
— Да.
— Тогда не имею права что-то говорить, — встает, засовывает руки в карманы брюк и смотрит куда-то в сторону.
— Ты все равно ничего не можешь мне предложить, — не спеша поднимаюсь со скамейки и замираю рядом с ним.
Меня по-прежнему тянет к нему, несмотря на то, что между нами огромная пропасть. Он сейчас явно в шоке, не знает, что говорить в подобных ситуациях. Я тоже не знаю. Я поступаю так, как мне кажется правильным, поступаю так, чтобы потом ни о чем не жалеть и не лелеять глупые мечты. Вот сейчас, смотрит на меня своим темным взглядом, тянет за собой в омут, и я рада нырнуть с головой, захлебнуться. А что будет потом, уже неважно.
— Аборт я тебе не предлагаю, — поворачивается ко мне. Неожиданно вскидывает руку и дотрагивается до моего лица. Я вздрагиваю от этого прикосновения, широко распахиваю глаза.
— Но и участвовать в твоей жизни и жизни ребенка не могу.
Улыбаюсь, слегка усмехнувшись, опускаю глаза и рассматриваю тротуарную плитку. Внутри меня какое-то странное умиротворение и уверенность в том, что я правильно поступаю. Знаю одно, потом чувство вины и «а если бы» не будет меня мучить.
— Я не прошу. Просто мне кажется, так будет честно по отношению к тебе, рассказать о ребенке. Может быть, я не права, время покажет. Мне не нужно от тебя никакого участия и тем более денег.
— Денег? — парень глухо смеется, но потом вдруг становится серьезным. — Будь на твоем месте другая, именно их она бы потребовала, а ты... Я тебя не понимаю. В моей голове настоящий разрыв шаблона.
