И вправду где-то в коридоре слышен мужской баритон. Я узнаю этот голос, вибрирующие нотки с хрипотцой… С каждой секундой он становятся все четче, пока дверь в спальню не открывается и передо мной не предстает их обладатель.
Как описать его в двух словах? Это нереально. Я вдохнула, увидев его в шаге от меня, а выдохнуть не смогла. Широкоплечий, высокий, статный, он заходит и заполняет собой все пространство, но не телом (которое, к слову у него шикарное), а просто своим присутствием. Мужская энергетика пробивает все защитные барьеры, даже на расстоянии я чувствую в нем силу, но не грубую, к которой привыкла, а другую… Не встречавшуюся мне до этого момента.
Вместе с тем, мужчина одет просто – белая рубашка с небрежно засученными рукавами по локоть и серые брюки. Разве что на шее поблескивает цепочка из драгоценного металла, а на запястье – дорогие часы, которые подтверждают, что мой спаситель – состоятельный человек.
И у меня не возникает ни малейшего сомнения, что именно он - хозяин дома и всей прислуги, которые так стараются и с благоговением и благодарностью смотрят на него.
Сколько ему? Лет тридцать пять? Вообще, не важно… Шикарный. Наверно, я непристойно таращусь на Павла Андреевича, но что поделать, ведь я не видела раньше таких мужчин. Лишь жалкое подобие, или кретинов целый воз… К сожалению, таких, как Павел Андреевич, в наших краях не водятся.
На фоне него я скукоживаюсь невзрачным фиником, коим и являюсь по жизни.
- Спасибо, Нателла. Оставь нас, - учтиво выпроваживает Павел старшую горничную из спальни.
Та безоговорочно выполняет указание и удаляется. Теперь мы одни, и моя смелость и решимость к разговору растаяла, как снег весной. Язык немеет.
Кожей чувствую его внимательный взгляд скользит по мне. Опускаю глаза.
Его уверенный шаг вперед, и я невольно вздрагиваю, нервно вцепляясь в воздушное одеяло.
- Ну, здравствуй… - вибрирует голос возле лица, заставляя поднять на него глаза.
Цепенею с волнения и кажется, теряю дар речи не в силах что-либо ответить.
Секунду разговариваем глазами. Они у него голубые-голубые, такие глубокие, как океан (которого никогда вживую не видела, да и не увижу), они проницательные и бьют сразу в цель на пораженье, никак не увернуться.
- Я… Я… - заикаюсь, хотя таких проблем никогда не было.
Прокашливаюсь и тянусь за кувшином, чтобы налить себе воды.
- Я налью, - неожиданно помогает Павел и протягивает мне стакан с водой. – Как ты?
- Жива… - сиплю я и делаю пару глотков.
- Я вижу, что жива, - усмехается он, и протяжно вздыхает.
Я – его проблема. От которой мог бы избавиться, не задумываясь… Вообще проехать мимо. Что такому, как он, до жизни жалкой серой мышки?
- Жива благодаря вам, - уточняю я, с осторожностью присматриваясь к мужчине.
- У меня просто не было выбора, - сбрасывает вуаль идеальности он. - Расскажешь, что случилось?
Он берет стул и ставит его рядом с кроватью. Садится, закидывая ногу на ногу, приготовившись слушать.
- Зачем вам? – подозрительно кошусь на мужчину.
- Вчера ты не спрашивала причины… Живешь с отчимом?
Я, что, рассказала ему все? Ох, это все острое отчаяние управляло мной и моим языком.
- Да, - сглатываю.
- Он обижал тебя? Поэтому побежала на мост? – выводит на разговор он.
Пренеприятный разговор.
Я опускаю глаза и поджимаю губы, которые невольно начинают дрожать. Мне стыдно рассказывать обо всем – он даже не представляет, в каком кошмаре я пребывала, и он по сей день преследует меня, пока я прячусь в райском уголке.
