Дима: «Малыш, я так скучаю. Позволь мне объясниться. Просто места себе не нахожу, так волнуюсь. Я вспылил насчет аборта, давай все обсудим».
Я прячу телефон обратно в сумочку и наконец, перевожу взгляд на Давида, который пристально за мной наблюдает.
— Я вернусь через минуту.
Поднявшись со своего места, лавирую между столиками и быстро пересекаю пространство, добираясь до туалетов. Сделав глубокий вдох, толкаю дверь и захожу внутрь. На ту самую блондинку натыкаюсь сразу же: она стоит у зеркала и обводит губы помадой. Делаю то же, достаю из сумочки помаду и прикладываю ее к губам, а сама краем глаза наблюдаю за ней. Эффектная, привлекательная и стройная. На ней короткое черное платье, лакированные шпильки и полупрозрачная накидка на локтях. А еще броский макияж, губы явно накрашены не на деловую встречу. Цепкий взгляд карих глаз останавливается на мне.
— Что? — слишком дерзко говорит она.
— Ничего, — я тут же отвожу взгляд, — хотела спросить: что за помада? Такой красивый цвет.
— О, это… — Она улыбается, оголяя идеально ровные тридцать два зуба. — Ив сен лоран, сорок шестая. Такой необыкновенный оттенок. — Она улыбается еще шире и наконец перестает смотреть на меня взглядом хищницы, готовой в любой момент наброситься на соперницу.
— Парень подарил? — осторожно спрашиваю я, улыбаясь так же фальшиво, как и она.
— О, нет. — Девушка достает из сумочки пудру и аккуратно проводит ворсистой кистью по щекам. — Муж.
Мой выдох, кажется, разрывает тишину помещения. Мне кажется, что слишком заметно то, как я расслабляюсь, а блуждающая счастливая улыбка появляется на моем лице. Не знаю, почему мне так важно знать, что хотя бы здесь Дима мне не врет, что хотя бы сейчас он действительно переживает о том, что сделал, и хочет извиниться.
Я не могу объяснить, почему чувствую облегчение, ведь между нами с Димой и так все кончено. Я не смогу довериться мужчине, который тайком разделил меня с другим. Но мне действительно легче от осознания того, что он хотя бы мне не изменял. Не ходил с другими в ресторан, пока я лежала дома с месячными, пока решала дела и ездила на отдых. Хотя бы в этом все было так, как должно.
— Такой внимательный… — слышу голос блондинки.
— Простите, я задумалась, — улыбаюсь. — Вы о ком?
— О Димочке, — говорит она. — Муж мой, у нас сегодня годовщина, — с торжеством сообщает она. Почти десять лет вместе. Вот, выбрались в ресторан за последние полгода.
Я ухватываюсь за пьедестал раковины, чтобы не упасть. С такой же, будто нарисованной, улыбкой смотрю на женщину напротив, а сама с силой сжимаю рукой раковину и пытаюсь быть вежливой и дальше. До тех пор, пока она не уйдет, пока не оставит меня одну и не освободит помещение от своего удушливого запаха парфюма.
Уходит она, увы, не сразу. Еще что-то говорит, делится радостью, будто ей больше не с кем поговорить, после чего уходит. Я же остаюсь стоять у раковины, а потом решаюсь посмотреться в зеркало. Потерянный взгляд, будто выцветшее от возраста лицо и взгляд женщины, которую предали. Мне не было так больно, когда Дима сказал, что привел к нам в постель третьего. Мне не было так больно, когда я узнала, что беременна, возможно, от другого, но сейчас внутри все жжет.
От предательства и оттого, что весь год мне просто врали. Говорили, что любят, что я самая лучшая, что я его выбор и однажды у нас будет семья и дети. Интересно, у него есть дети? Обо всем этом я думаю, стоя напротив зеркала. Я жалею, что поехала, что послушала Давида и села с ним в машину, что пошла в ресторан на ужин и узнала все. Я думала, что разочароваться в человеке сильнее просто невозможно, что там, в кабинете Димы, был мой предел.
