Но как бы я не хотела это признавать, этот парень бросался в глаза особенно сильно еще и по другой причине, и она разбивала сердце. Потому что сидел он в инвалидном кресле. А я – все еще на земле, возле его ног. Ноги эти, кстати, были хоть и безжизненными, но обутыми в стильные кроссовки, которые стоили дороже, чем я могла бы себе позволить даже после двух месяцев работы в доме престарелых.
Незнакомец протянул руку.
– Спасибо, – поблагодарила я и улыбнулась, вставая и одновременно отряхивая от пыли серые рабочие брюки. – Я твоя должница.
– Да ну, ерунда.
Он усмехнулся, отодвинувшись чуть в сторону, чтобы я могла все-таки сесть на лавку.
– Какой ужас. – Я перешла на шепот, словно между нами теперь был огромный секрет, и прикусила губу.
– Сделаем вид, что я ничего не видел, – так же заговорщически предложил он. Смешинки, словно искорки, плясали в его глазах. Да и улыбка у него была теплой, даже не саркастичной. – А почему мы шепчем?
– Можно сказать, ты мой зад спас, – наблюдая за отчаянными попытками парня напротив не рассмеяться, тихо ответила я. – Это вроде как неловко.
Он чуть наклонился, чтобы услышала только я:
– Для меня это большая честь, учитывая, какая у него объективно шикарная конфигурация.
Не сдержавшись, я рассмеялась:
– Ты серьезно?
– Почему нет?
– Потому что в этом вся я. Сижу, обруганная, уволенная, без денег и гордости, и обсуждаю с незнакомцем свою едва не отбитую задницу. Скажи мне, дорогой друг, где в этой жизни я согрешила?
– Если хочешь, можем поговорить об этом, – с улыбкой предложил он. – Я до вечера совершенно свободен, чтобы ловить тебя, если вдруг снова решишь убиться на ровном месте.
– Ох, заткнись, – одернула я его, и мы одновременно рассмеялись. Наконец в голос. Это было странно, неловко. Да что говорить: вся моя жизнь была сплошь чередой позорных моментов. Но с этим парнем почему-то оказалось так легко. Несмотря на то что он был явно в худшем положении, чем я.
– Будем знакомы, – сказал он и протянул ладонь. Пальцы длинные, аккуратные. Не знаю, почему я всегда обращала на это внимание. Тут же захотелось взять его за руку и уйти с ним в закат. «Ну что за глупые мысли».
– Джеки, – представилась я и ответила на рукопожатие. – Ходячая катастрофа. Или падающая.
– Это от Жаклин?
– Да, – подтвердила я и поморщилась.
– Очень красивое имя.
– Меня так очень давно никто не называл. – «Лишь бабушка с дедушкой», – добавила про себя, сама не понимая, зачем ему такие подробности.
Мама все время либо гуляла, либо работала. Меня воспитывала бабушка; так было лет до девяти. И только когда бабуля с дедом переехали в другой штат и мы с мамой остались вдвоем, я поняла, что, в общем-то, все, что она мне дала, – лишь крыша над головой и дурацкое имя – в честь жены бывшего президента. Имя, которое пригодится либо старушкам, либо третьесортным порноактрисам. Так что все звали меня Джеки.
– Могу я все-таки звать тебя Жаклин? – Его взгляд, заинтересованный, теплый, был направлен прямо на меня, так что мне захотелось нервно почесаться. Я машинально поправила пряди, выбившиеся из пучка, собранного десять минут назад на ходу и закрепленного двумя карандашами, и улыбнулась, краснея.
– Думаю, да.
– Так что же случилось, дорогая Жаклин, что гравитация решила так стремительно притянуть тебя к земле?
– Меня уволили, – со смехом ответила я. – Вот и всё. Просто и банально.
– Отсюда? – спросил он и едва заметно мотнул головой, указывая на дом престарелых. – Это нестрашно. Обещаю тебе, ты найдешь другое место. Гораздо лучше этого.
