Щелкнули затворы камер. Выстрелила бутылка шампанского. Раздались свист и аплодисменты.
– Это не они! Не они! – выкрикнул кто-то, и люди тут же зашлись смехом, радостно похлопывая меня по плечу.
Проходя мимо одного из фотографов, я протянул ему свою визитку и две банкноты по пятьдесят долларов:
– Сбрось сюда, что получилось.
Тот кивнул, мол, без проблем. Ну вот, хоть со свадебными фотками разобрались. Как только вблизи показалась лавка, я сбросил на нее Жаклин и смерил ее сердитым взглядом. Она гневно посмотрела на меня в ответ снизу вверх, приложив ладонь козырьком, потому что солнце светило ей прямо в лицо. Я присел на корточки, чтобы мы оказались на одном уровне.
– Что еще? – раздраженно бросила она. Я подцепил ее лицо за подбородок. Девчонка даже не дернулась и взгляда не отвела.
– Не насмотрелся, – ответил я, пристально глядя ей в глаза. – Вот гляжу на тебя и думаю, какая забавная штука судьба. Ведь не встреться мы тогда, перед твоим домом престарелых, оба не стояли бы здесь сейчас.
– Знаешь, как ты меня бесишь?
– Знаю, – улыбнулся я, приподняв ее руку, на безымянном пальце которой теперь было надето кольцо. – Но один поцелуй могла бы и перетерпеть.
– Нет, – сурово произнесла она, выдернув ладонь. – У тебя был всего один шанс, и ты потратил его на глупый спор. Теперь выкручивайся как можешь. Целоваться я с тобой больше не собираюсь.
Резко встав, так что ткань ее платья хлестнула меня по лицу, она развернулась и ушла. А я, все еще сидя на корточках, посмотрел ей вслед и тихо произнес:
– А придется.
***
Чтобы осознать, насколько велика любовь человека, нужно понять, чем он ради этой любви жертвует. Иногда любовь не требует ничего. А иногда она – сплошь алтарь, на который ты кладешь что-то снова и снова. Моя всегда была вторым вариантом.
Вот и сегодня, оставив заполненные документы в миграционном офисе, я думал, почему я опять попался на эту удочку?
Любовь. Сумасшедшая любовь. Полет. Эйфория. Наркотик. То, что невозможно выжечь из сердца. Одни считают этот спорт чуть ли не самым зрелищным в мире. Другие называют происходящее чистым безумием. Девяносто девять процентов из нас получают травмы на каком-то из этапов собственной карьеры. Девять из десяти – в возрасте до восемнадцати лет. Но, несмотря на это, мы продолжаем этим заниматься. Почему? Я и сам до сих пор не нашел ответа. А может, его и не существует вовсе, ведь разве любовь выбирают?
Люди кричат о том, что мы сумасшедшие. Игроки, соревнующиеся наперегонки со смертью, а может, наоборот, поцелованные ею. Возможно. Но именно где-то здесь, в самом сердце погони, и разворачивается наша жизнь.
Зал замирает. Звук исчезает, заглушаемый мерным стуком пульса в ушах. Огненные столбы вырываются из расположенных вокруг пушек. Через твои руки проходит вибрация, гулом отдается в сердце и остается в нем же. Эту любовь не вытравить даже страху.
– Эй, – раздался в наушнике голос Лилиан, когда я взял трубку. – Только не говори, что ты это правда сделал?! – прокричала она.
– Вот и не буду.
– Бланж!
– Что?
– Я не могу поверить! Ты просто ненормальный. Этот чемпионат даже третьей части того, что ты сделал, не стоит! Господи, бедная девочка!
– Ну, на самом деле уже не такая и бедная, учитывая, что теперь мои счета – это ее счета. Даже с учетом брачного договора.
– Она согласилась?
– Как видишь.
– И ты даже не заставлял ее угрозами?
