Бес лести предан - страница 7

Служба закончилась. Отец хлопнул его по плечу.

– Подожди меня здесь.

Он остался, задрав голову к сумрачным сводам. Там, среди чистого голубого неба, которое он уже и не помнил, когда в последний раз видел, резвились слащавые пухлые ангелочки.

«Ну конечно, – подумал он едко, – они-то не живут впроголодь».

Его потряхивало.

Отец вернулся, на худом лице – странная пустота.

Он вскинулся:

– Ну что?

Отец молча вытянул сжатый кулак. Разлепил судорожно сцепленные пальцы.

На ладони блестел один серебряный рубль.

Они трое сидели в своем огороженном ширмой закутке: отец, похожий на изможденную старую птицу, Иван с серым от лишений лицом и он сам, с коростами на острых костяшках.

– Ну все, – сказал отец. – Завтра будет нечем платить хозяину. Пора разворачивать коней.

– Но мы сходим еще завтра с утра? В последний раз?

Он сам не знал, на что надеется.

Отец вздохнул.

– Сходим, чего ж не сходить.

Когда все уснули, он прокрался на улицу. Снаружи было тепло. Разошедшиеся облака открыли звезды и огрызок луны. Раз эта ночь последняя, надо еще разок взглянуть на город – может, он сюда уже никогда не вернется.

Он пошел, куда глаза глядят. На пути попадались припозднившиеся пьянчужки, потасканные ночные бродяги, спешащие по загадочным делам странники с высоко поднятыми воротниками плащей… На тощего мальчишку в заношенной одежде внимания никто не обращал – у такого и красть-то нечего.

На улицах пошире мерцали оранжевые фонари. В густых тенях, окаймлявших лужицы света, роились бесы. Одни лениво купались в темноте, другие увивались за прохожими или брызгали из-под копыт лошадей, покорно тянущих кареты с гербами.

В городе бесов было намного больше, чем в родных местах, но и внимание их рассеивалось по всей столице. Только парочка крохотных сгустков подлетела к нему и маслянистыми каплями скользнула в ладонь, остальные и не дернулись.

«Даже петербуржским бесам нет до меня дела».

Он пересек мост над черным рябящим каналом. Мимо холодно блеснул шпиль Адмиралтейства с корабликом на верхушке, впереди открылась Дворцовая площадь.

Огни Зимнего дворца казались такими же недосягаемыми, как звезды. Там люди смеялись и танцевали. Там лилось рекой шампанское и столы ломились от изысканных яств. Там – веселье и радость, слава и блеск, красота и власть.

Застыв посреди сквера меж шепчущихся деревьев, он молча разглядывал далекие золотые крупицы.

Вдруг – голоса. Тихие, едва различимые за журчанием фонтана. Он затаил дыхание.

Вокруг – ни души, но ведь он слышит! Выкрики, ругательства, гулкая пальба. Откуда же звук?

Он обошел широкое дерево и охнул. В воздухе висела трещина, похожая на гниющую рану. Будто кто-то разорвал прозрачную ткань мироздания и оставил прореху незашитой. Вокруг уродливо бугрились складки.

Никогда прежде он такого не видел. Даже смотреть было боязно, но и глаз не отвести. Края прорехи казались обугленными – тем самым огнем, что обжигал его вены.

Крупицы тьмы внутри него мягко пульсировали.

Развернуться бы да убежать – так твердил разум. Вот только завтра они уедут, а он так и не нашел то, за чем приехал. А в прорехе… В прорехе чудилось что-то родное.

Он шагнул вперед и опустил в трещину руку. Тут же отдернул, испуганный побежавшей по запястью волной жара, вернее, попытался отдернуть. Не смог. Наоборот, усилие повлекло его в обратном направлении. Трещина распахнула жадную пасть и заглотила – сперва по плечи, потом целиком.