– Господи, – почти плачущим голосом произнес он, выхватывая у меня чемодан. – Куда ты провалилась?
Я даже толком не успела рассмотреть выражение его бессовестного лица – Овалов с чемоданом в руках скрылся в дальней комнате. Я прошла на кухню и выпила стакан воды – только сейчас до меня дошло, что я буквально умираю от жажды. Затем я опустилась на стул и стала ждать, когда появится Овалов со словами раскаяния на устах.
Прошло минут пятнадцать, пока я сообразила, что сцены из мексиканского сериала не будет и придется самой расставлять все точки над «i».
Я вошла в спальню в тот момент, когда Овалов, стоя на коленях, трясущимися руками запирал замки своего чемодана. Увидев меня, он изобразил на лице горчайшую досаду и трагически воскликнул:
– Неужели в этом доме я не могу даже минуту побыть в одиночестве?!
Это заявление удивило меня больше всего – судя по настенным часам, он находился в одиночестве более ста двадцати минут, пока я моталась за этим самым проклятым чемоданом. Однако изложить свои сомнения я не успела, потому что Овалов живо подхватил с пола какой-то пакет и с оскорбленным видом выскочил вон из комнаты. Из звуков, вскоре донесшихся до моих ушей, стало ясно, что он заперся в ванной.
Я озадаченно присела на край кровати и задумалась. Прежде всего мне хотелось выяснить, что я сейчас чувствую. Как-то все это неожиданно и беспощадно обрушилось на меня – оживший сон, волшебная ночь любви, безумная утренняя погоня и вот теперь такое резкое охлаждение и нервозность моего великолепного Берта. Я поняла, что испытываю глубочайшее разочарование. Если вернуться в область кино, то похожее разочарование мы испытывали в былое время в кинозале, когда у механика рвалась пленка и вместо сказки на экране мы созерцали внезапную темноту.
У многих людей разочарование вызывает апатию и подавленность, переходящую иногда в депрессию. Со мной все иначе – неурядицы подхлестывают меня, пробуждают скрытую энергию и заставляют действовать. Я еще раз сказала себе, что Овалов – не только мой любовник, но и работодатель, и отталкиваться следует именно от этого факта. Пока работодатель копался в ванной, я окончательно и четко сформулировала вопросы, которые у меня накопились.
Не сомневаюсь, что этих вопросов было бы больше, если бы мне удалось заглянуть в чемодан. Я бы проделала это непременно – то, что мне довелось пережить с этим желтокожим ублюдком, позволяло отбросить щепетильность – но, увы, секретные замки продолжали хранить тайны, и вопрос, таким образом, добавлялся пока один – что там внутри?
С этого вопроса я и решила начать, когда мой очаровательный наниматель, чистый и благоухающий и, кстати, уже в застегнутой рубахе, выбрался наконец из ванной.
– Господин Овалов, – холодно, но корректно произнесла я, завидев в дверях его фигуру. – Не будете ли вы так любезны сообщить, что находится в вашем чемодане?
Честное слово, в его голубых глазах я прочла изумление и почти священный страх – точно у дикаря, столкнувшихся с одержимым. Он бросился ко мне, упал на колени, схватил за руку и, тревожно заглядывая в глаза, воскликнул:
– Женечка, что с тобой? Что случилось? Ты здорова?
То есть, по его мнению, странно вела себя я, а ему приходилось тревожиться и задавать мне массу наводящих вопросов. Все-таки мужчины все одинаковы.
– Не пори чепухи, – со вздохом сказала я. – Я абсолютно здорова. Что, в общем-то, странно, учитывая утреннюю нагрузку. Но не будем пока об этом. Скажи мне, что в чемодане.
