Марина напрягла память.
Последнее, что она помнила, это как незнакомка оглушила ее каким-то парализующим шокером или чем-то вроде того.
Девушка со стоном пошевелилась. Все тело ломило. От попытки покрутить головой резко усилилась боль в затылочной части. Знакомая боль - такая бывает, если перебрал с алкоголем.
Но она не пила! Марина могла бы в этом поклясться.
Похоже, кто-то постарался на славу, зафиксировав ее в кресле так, что она не могла ни встать, ни изменить положение. Оставалось только тупо взирать на серый экран, без малейшей возможности дотянуться до пульта управления.
Пульт был под носом. Абсолютно гладкая черная панель с двумя крупными кнопками, которые не заметил бы только слепой. Одна красная, вторая зеленая. И было в них что-то смутно знакомое…
Несколько лет назад Марина проходила обязательный курс по выживанию в условиях открытого космоса. Она считала, что в ее случае это пустая трата времени, но у Министерства Безопасности и Чрезвычайных Ситуаций (БЧС) были свои мысли по этому поводу. Каждый выпускник средней школы должен был знать, как спасти свою жизнь в случае поломки космического корабля или другой непредвиденной ситуации.
Здоровый, покрытый шрамами военный инструктор, что вел занятия, не уставал повторять:
- Космос не прощает халатности. Там у многих из вас будет лишь один шанс, чтобы выжить.
И, похоже, его слова превратились в пророчество.
Марина еще раз огляделась, насколько позволял угол обзора. Все, что она видела, говорило лишь об одном: это жилой отсек стандартного спасательного челнока, принятого в Межгалактическом Союзе.
Красная кнопка на пульте – чтобы включить аварийные огни, расположенные на корпусе. Зеленая – чтобы послать сигнал бедствия на всех известных частотах.
Но вот проблема! Она не может дотянуться ни до той, ни до другой, ни даже включить экран, который бы показал карту космоса.
А между тем двигатели гудят, значит, в эту минуту челнок несется куда-то со скоростью близкой к скорости света!
В ярости от собственного бессилия, Марина сжала кулаки. Гнев требовал выхода. Она задергалась в кресле, извиваясь, как червяк, и цедя отборные ругательства, подхваченные у грузчиков на Ферме.
В ответ раздалось глухое мычание.
Марина застыла. Она здесь не одна?
Ее сердце гулко колотилось в груди, во рту моментально пересохло.
Снова мычание. Теперь уже больше похоже на стон, только голос совсем не женский…
- Кто здесь? – выдохнула, облизнув пересохшие губы.
- Ррхеш та гхарк! Аррхр раххар грахн! – раздалось нечто нечленораздельное, но по тону напоминавшее то ли проклятье, то ли ругательство.
На секунду страх отступил, и девушку охватила глупая радость. Даже глаза повлажнели от слез.
Марина заулыбалась, все еще таращась в пустой экран.
Она здесь не одна! Не одна!
Если бы могла, она бы вскочила и расцеловала неведомого собрата по несчастью. Ведь вдвоем не так страшно, как одному.
Но через мгновение радость слегка поутихла.
Кто-то большой неуклюже завозился у нее за спиной. Она слышала, как он с усилием поднимается. Как тяжело опирается на спинку кресла, от чего та слегка отклоняется вниз. Как натужно, с хрипами дышит, и от этого дыхания внутренности завязываются морским узлом, а горло перехватывает панический спазм.
Сглотнув, Марина скосила глаза в сторону. Рядом с ее плечом виднелись кончики пальцев с аккуратно подстриженными ногтями, под которыми застыли лиловые полосы.
