Бесчеловечность - страница 21

Я схватил розовую бритву и снова посмотрел в зеркало. На секунду мне показалось, что изображение в зеркале вновь появилось, там был я, но это не было отражением: человек в зеркале улыбался, а напоследок подмигнул, после чего пропал из овала. Я посмотрел на бритву и подумал, что не знаю, что резать. В этот момент в ванную влетела Нина и выбила бритву ногой.

– Ты ебанат что ли? Ты что делаешь? Долбоеб, блять! Тебе подарили второй шанс, а ты, сука, даже первого не заслуживаешь!

– Я не хотел…

– Что ты не хотел? Резаться не хотел? А бритва просто так у тебя в руке оказалась? Прилетела, блять, в голубом вертолете и села прямо в руку, так?

– Нет. Послушай, если ты перестанешь орать и материться, я расскажу тебе подробно все, что со мной произошло со вчерашнего вечера до этой секунды, – я говорил абсолютно спокойно, чему удивился сам, хотя буквально минуту назад был готов перерезать себя все что угодно, лишь бы умереть. Я не могу объяснить случившееся в ванной рационально, но это было похоже на гипноз: когда я забежал туда, я не контролировал тело, и, видимо, мысли тоже, и поэтому пытался совершить глупость.

Мы вернулись в комнату и сели на пуфы друг напротив друга. Пока я рассказывал все то, что со мной произошло за последние двадцать четыре часа, Нина не отрывала от меня глаз. Не уверен, моргала ли она в это время вообще, – ее прямо затянуло в описываемый водоворот событий, и она боялась сказать неточное слово или дать неверную реакцию на мои фразы, чтобы не сбить меня с толку. Чувствовалось, что ей почему-то близки переживания других людей. Молчанием и понимающим взглядом она располагала к себе почти как опытный интервьюер, который делает материал с малоприятным человеком. Я ощущал, что Нина не очень верит в то, что я упал с крыши случайно, слишком уж это похоже на попытку суицида, но даже в этом она сдерживалась и не выказывала осуждение.

– И что ты собираешься теперь делать? – спросила Нина после того, как я закончил говорить о случайно пережитом дне.

– Честно, не знаю, постараюсь не афишировать случившееся и жить обычной жизнью, если получится, конечно.

– Жаль. А то у меня к тебе предложение было.

– Какое? – нахмурился я, после чего перевалился на левый бок, чтобы поближе придвинуться к Нине.

– Какая разница, если ты собираешься скрывать, что умер и воскрес?

– Как же тупо звучит. Как будто я Иисус или что-то вроде того.

– Именно, что как Иисус.

– Так о чем речь?

– У меня канал на Ютубе, почти полмиллиона подписчиков, он такой, обзорно-аналитический, интервью там, сюжеты на живые темы и все такое прочее.

– Ну и?

– Пока ты спал, у меня было желание тебя разбудить и прямо ночью записать с тобой вью, озаглавить его «первый русский воскрес», ну, и поспрашивать тебя обо всем, что случилось. Получается, ты сам рассказал уже все.

– Если ты скажешь, что ты все писала, я тебя убью.

– Я воскресну, так что нет смысла, – засмеялась Нина, и встала с пуфа для того, чтобы поставить чайник. – Кофе?

– Давай. Но ты ведь не могла писать – камер и петличек я что-то не наблюдаю.

– Птица-Говорун отличается умом и сообразительностью, умом и сообразительностью, – спародировала Нина речь Птицы-Говоруна из «Тайны третьей планеты». Кстати, получилось один в один. Выглядело смешно.

Пока я сидел у Нины, создавалось ощущение, что я знаю ее тысячу лет – даже шутила она примерно как я с немногочисленными друзьями, использовала те же словечки, что и я, хотя, возможно, она просто быстро подстроилась под мой стиль общения, что выдает в ней настоящего профи в своем деле. Мне было спокойно. Я почти не думал о всем плохом, что произошло вчера, и даже когда рассказывал последовательно о случившемся, не испытывал никаких эмоций, как будто все это произошло не со мной, а с героем фильма, и я просто пересказываю сюжет недавно посмотренного кино подруге, которая фильм не смотрела, причем на спойлеры она почему-то не обижается, а просит рассказать сюжет во всех деталях.