Сделав приглашающий жест, он выключил приемник и снял со стены гитару. Теперь общались уже раскованно, как знакомые. Его репертуар в основном базировался на песнях Высоцкого. Я напел, как смог, кое-что из Визбора, Окуджавы, Кукина, Городницкого, Якушевой. Он быстро подобрал аккорды и скоро уже уверенно исполнял песенную классику советского туриста. За программу нашей самодеятельности можно было не беспокоиться, но та легкость, с которой он освоил незнакомые мелодии, болезненно уколола мое самолюбие. У меня не было музыкального слуха, и никакие мои попытки постичь гармонию музыки не приносили успеха. Чем отличается одна нота от другой? Длиной звуковой волны, частотой колебаний? Почему одни сочетания звуков мелодичны, а другие нет? Почему именно этот аккорд подходит к этой части мелодии, а не другой? И никто никогда не мог мне этого объяснить. Гармония? Ну, допустим. А что это такое? В общем, природа музыки так и осталась для меня тайной за семью нотами. Я даже купил гитару, и она немым укором висела у меня над кроватью. Иногда я брал ее в руки и что-то напевал, механически прижимая струны, но так и не научился подбирать аккорды на слух. Слова и музыка прекрасных песен звучали во мне, доводя до восторга, до увлажнения глаз. Бывало, сутками не мог избавиться от крутившихся в башке мелодий, но им не дано было вырваться наружу. А как я мечтал об этом! Конечно, бренчать на гитаре умеют многие, и новый знакомый тоже не был виртуозом гитарной струны, но ведь мне и это было недоступно. Оставалось только подпевать. Неудивительно, что я остро завидовал и этой его способности.
А в тот вечер разговор незаметно перешел на воспоминания: – А правда, что ты работал в каких-то специальных органах?
– Уже разболтали? Да, было дело. Помнишь случай с угоном нашего самолета в Турцию? Тогда еще бортпроводница погибла. После той истории решили взять под охрану гражданские рейсы. Вот я и был таким подсадным мальчиком…
– С оружием?
– Да, на время рейса выдавали «пушку». Изображали командированных, с традиционным «дипломатом». В нем, конечно, еще кое-что было. Места занимали в последнем ряду, чтобы весь салон на виду. «У параши» – как у нас шутили. А в целом работа непыльная.
– А случаев не было?
– Так тебе все и расскажи. Еще не время, юноша. Не все спокойно в этом мире. Считай, что не было.
– А платили хорошо?
– Неплохо. Размещали в гостиницах, кормили нормально. Я, по сути, был членом экипажа, вместе с пилотами и стюардессами…
– Погулял вволю? Полеты во сне и наяву?
– Да, есть что вспомнить. Но недолго музыка играла. Через пару лет сочли эту меру избыточной и ликвидировали должность. Усилили контроль на посадке. Я знал ребят из других экипажей, часто пересекались в аэропортах. Так вот, когда прошел слух о предстоящих сокращениях, была идея устроить провокацию. Чтобы показать необходимость охраны. Слава богу, хватило ума…
– А куда летали?
– По-разному, но в основном на приграничных рейсах. Было много полетов в южные города. Бывало, взлетаешь из какого-нибудь северного аэропорта в сентябре – низкая облачность, дождь, сырость. А через несколько часов уже на черноморском побережье – солнце, теплый ветерок, бархатный сезон. Выйдешь на трап, вдохнешь воздух юга – благодать!
– Точно! Я тоже это заметил. Когда выходишь из самолета, невольно вдыхаешь полной грудью. До сих пор помню вкус сибирского воздуха, когда приземлились в Красноярске. Только что были в шумной и душной Москве, а тут – тайга, просторы невероятные…
