А потом спросил, перейдя «на ты»:
– Чего ты боишься?
Рэнди задумался.
– Вроде ничего.
– Точно? – тут Руслан немного давил, потому что проверял. На прочность. Может быть это была вынужденная мера, связанная с тёмными, может его старая привычка. И если человек обнаруживал внутреннюю слабость – он чувствовал это. Чувствовал муть, как с Олегом. Этот мальчик был спокойный, уверенный, и мягкий. Он отразил давление, поддался немного, но сохранил структуру. И ответил:
– Никто не может знать этого точно, потому что никто не знает, что с ним может случиться. Сам по себе страх – это просто чувство. И ничего в нём нет страшного. Или боязнь. Даже если они появляются – с ними можно работать. Преодолеть.
– Интересные рассуждения.
Ответы Рэнди Руслану нравились, не нравилось Руслану, как он сам начинает себя вести. Начинал думать про сложности, про проверки. Он пил воду и смотрел на Рэнди; тот молча ел. Руслан сказал просто:
– Ты искал работу; я искал того, кто бы мог быть учителем для моих детей и репетитором для Риты. Мне важно чтобы это был хороший и честный человек. И чтобы он мог делать свою работу с любовью. Стать членом семьи. Чтобы я мог ему доверять. Я понимаю, что я хочу достаточно много. Поэтому это не предложение работы. Деньги есть, и заключить договор на выгодных для тебя условиях – это самое простое. Я не знаю, как объяснить. Дело не в математике, и не в языке. Дело в том, что настоящий учитель действительно учит правильным вещам; как общаться с людьми, как слушать и слышать, как себя вести. Как взаимодействовать с миром. Я тебя не знаю, но мне кажется, что эта встреча не спроста. Поэтому я предлагаю тебе сначала просто приехать в гости. На всех посмотреть. Познакомиться. И поговорить потом. Когда тебе будет удобно.
– Можно завтра.
– Хорошо. В любое время. Я почти всегда дома.
***
Руслан вернулся домой озадаченный, или озабоченный.
– Что с экзаменами? – спросила Рита.
– Я не говорил про экзамены, это немного позже.
Рита пожала плечами, с утра её учеба была для Руслана такой важной, а сейчас он отмахнулся, как от пустяка.
Руслан позвал Томаса, и при Альдо сказал ему:
– Приедет человек, мальчик, по правде маленький. Он возможно будет заниматься с Дани и Мишей, и Фома, пожалуйста, я не хочу, чтобы ты его подковыривал, подкалывал и т. п. Понимаешь?
– А что ты его защищаешь, если это мальчик. Не девочка ведь.
– Томас!
– Почему я? Почему ты Хэлфа не инструктируешь?
– Потому что он более интеллигентный, а ты начинаешь сразу. И я тебя прошу – не начинай!
– Почему? – картинно удивлялся Томас.
– Потому что я хочу, чтобы он остался.
– Тем более человека надо проверить.
– Томас!
– Что ты так разволновался, Руслан? Ты же не девочку пригласил. Тебе как будто не всё равно? Ты куда вообще ездил? – не сдавал позиции Томас. Альдо наблюдал. Волнение и правда было. И его сложно было объяснить. Он еще не видел Руслана таким.
– Маленький – это сколько лет? – уточнил Альдо.
– Семнадцать.
– Ну это уже совсем большой, – сказал Томас Халлик.
– Фома, мне сорок; и поверь, семнадцать – это маленький.
– Я в семнадцать был большой.
– Ростом.
– Всем.
– Тогда пойми меня правильно.
– Стараюсь. Парню семнадцать лет; его нельзя подковыривать, он будет учить? Кого? Мишу? Ты смеешься? Или Риту? Ты издеваешься? – шепотом спросил Томас, – над кем только? Они на первом же уроке перейдут к прикладной…
– Не продолжай, пожалуйста, я понимаю, о чем ты говоришь, но не надо этих намеков.
