Маленькая девочка
Со взглядом волчицы.
…
…
Ты видишь как мирно
Пасутся коровы,
И как лучезарны
Хрустальные горы.
Мы вырвем столбы,
Мы отменим границы,
О, маленькая девочка,
Со взглядом волчицы.
Спи сладким сном,
Не помни о прошлом.
…
– Забавно, – сказал Артур, – текст старый, 1985 год. Автор Армен Григорян. музыкант и создатель группы с интересным названием «Крематорий». Тебя всегда привлекало странное искусство. Помню, давно что-то подобное ты мне уже рассказывала. Про «отменим границы».
– Заинтригована.
– Прочитай это сама. Ты наверняка знаешь наизусть.
– Что именно? – удивленно спросила Алиса.
– «Я и Вы», Николай Гумилев.
– О, да! – воскликнула она, и встав рядом с портретом, тихо и вкрадчиво, как будто открывая странный секрет, начала, немного раскачиваясь, изображая то ли змею, то ли боковую волну:
Да, я знаю, я вам не пара,
Я пришел из другой страны,
И мне нравится не гитара,
А дикарский напев зурны.
Артур предположить не мог, что так допустимо читать стихи. Эротика закончилась. Алиса победно посмотрела на портрет, и голос её стал звонким и громким. Началась экспрессия.
– Не по залам и по салонам,
Темным платьям и пиджакам —
Я читаю стихи драконам,
Водопадам и облакам.!!!
Я люблю – как араб в пустыне
…
Начиная со слова «араб» Алиса изображала томление и страсть. Было очень сексуально и почти неприлично.
Она сделала паузу, и снова начался танец змеи, и жаркий шёпот.
– И умру я не на постели,
При нотариусе и враче,
А в какой – нибудь дикой щели
…
Декламация закончилась жестом, уместным на рок-концерте – пальцы сложенные в «козу» или мудру энергии на правой руке, резко поднятой вверх, завершили эпатажное выступление.
Артур сдержанно поаплодировал.
– 1918 год, почти сто лет назад, а как актуально, не правда ли, граф?
– Услышав этот текст из Ваших уст впервые, я не смог предположить, что это Ваш манифест.
– Это не манифест, это, видимо, анализ отношений.
– Тот поэт умер.
– Не важно. Текст гениальный! И так мало оваций мне? Всего три скромных: хлоп-хлоп-хлоп? – обиженно произнесла Алиса.
– Я был смущён вот этим, – Артур рукой изобразил волну.
– Ах этим, так знай, – и волна продолжилась, сопровождаемая горячим шепотом,
– Как эта женственная кожа
В смуглых отливах
На матовый муар похожа
Для глаз пытливых.
Я в запахе прически душной
Чую жемчужный
Приморский берег, бриз воздушный
В гавани южной,
И расстаюсь с моей печалью
В томленье странном,
И, словно парусник, отчалю
К далеким странам.
…
…
Какой напиток в терпкой пене
Я залпом выпью,
Какие звезды упоенья
В туман просыплю! (Шарль Бодлер)
В конце она рассмеялась.
– Вы, видимо, пьяны, – прохладно сказал он.
Алиса усмехнулась.
– Я думаю, каждая женщина мечтает, чтобы ей восхищались так! Хэлф хотя бы пару песенок мне спел. А ты…
– На стихи Бодлера? – усмехнулся Артур.
– Он не знает Бодлера. Он любит другие стихи. Его песни посвящены Звезде, или Луне, в любом случае Любви. Кстати, под гитару. На зурне мне никто еще не играл, – грустно вздохнула Алиса и вернулась к вину.
– Оваций не было, но знай. Последнее выступление было великолепно. Изысканное издевательство, если принять во внимание все, что вокруг и все, что между нами.
В Руке Артура появилось нечто. Он показал ей. Фото – вид сверху – развалины, пожилой джентельмен, сидящий у огня, портрет из старинного замка «золоченой дамы» в золоченой раме и она, застывшая в соблазнительном изгибе.
– Безобразие! – возмутилась Алиса. – Безнравственность со всех сторон. Получается, я тебя соблазняю! Я ухожу, – капризно и обиженно сказала она и взяла с пола свой рюкзак.
