И зачем я это ляпнул? У меня вообще такого в планах нет.
Но парни уже улыбаются.
– Если станешь ее парнем, я добровольно отдам тебе свое место капитана, – серьезно заявляет Джерри.
– Эй, – возражает Майк.
Но Джерри улыбается ему.
– Расслабься. Разве это возможно?
Дерзко вскинув подбородок, я смотрю на своего капитана.
– Ты пожалеешь, что ляпнул это.
Джерри уверенно смотрит на меня в ответ и пожимает плечами.
– Сомневаюсь.
Изобразив пальцами на правой руке когти и рыкнув, я разворачиваюсь и иду в сторону незнакомки.
Она замечает мое приближение и опускает руку с телефоном, привалившись головой к стене. Весь ее вид говорит о том, что ее безумно раздражает мое присутствие.
Это странно, мы ведь даже не знакомы.
– Привет. – Я встаю напротив нее, подтянув свою спортивную сумку на плече.
Девушка изучает меня исподлобья. В свое время я изучаю ее.
Так близко она выглядит иначе. Черты ее лица ярче. Раскосые глаза могут говорить о принадлежности к одной из азиатских национальностей, но думаю здесь что-то другое. Пухлые губы покрыты едва заметной бежевой помадой. Ее щеки слегка раскраснелись, и уж точно не от смущения. Скорее от раздражения.
Черт, она классная. Если бы улыбнулась, была бы даже милой. Но что-то мне подсказывает, «милая» – это совершенно не о ней.
– Чего тебе?
Удивлен ли я таким вопросом? Да, нет не слишком. Но все равно это вводит меня в секундный ступор.
– Я надеялся, что в тот вечер ты была просто злая, – начинаю я. – Но похоже, ты такая постоянно. Ноэль.
Она смотрит на мою протянутую руку, а затем внезапно начинает жевать жвачку. Где она ее держала? И все же она пожимает мою руку. Ее ладонь такая мягкая и теплая. И еще очень маленькая. Она вся слишком миниатюрная, что ее попытки выглядеть стервой, могут показаться забавными.
Но я здорово ошибаюсь, и сам уже знаю почему.
– Ага.
Я сжимаю свою руку, которую она только что отпустила.
– Ты не скажешь свое имя?
Перекатывая во рту жвачку, девушка складывает руки на груди, тем самым принимая защитную позу.
– Послушай, Ноэль, – начинает она. – Я видела, как вы пялились на меня, смеялись и все такое. Потом ты подходишь. Я не дура. Мне неинтересно, о чем бы вы там не трещали. Пока.
Ребята были правы. Дохлый номер.
Да что с ней такое? И неужели я сейчас развернусь и уйду?
Возможно.
– Я ухожу не из-за своей гордости, которую ты, кстати говоря задела, – заявлю я. – А просто потому что вижу, что тебе действительно неинтересно.
Но я вернусь, потому что уверен в себе в любом случае. Навязываться сейчас – слишком глупо, и у меня не то настроение.
Девушка поднимает глаза, всматриваясь в мое лицо.
– А я уверена, что из-за гордости, – внезапно произносит она.
Я изо всех сил пытаюсь не улыбнуться. Просто едва сдерживаюсь. Если бы ей было абсолютно наплевать, она бы просто промолчала.
– Скажи свое имя, – требовательно говорю я.
Если я попытаюсь быть милым, она вновь выпустит шипы. Что-то мне подсказывает, что с такой девушкой нужно говорить на ее языке.
Она складывает губки, слегка их надув, и склоняет голову набок.
– Ой, думаешь сработает такой метод? Вовсе нет. И давай не будем играть в эти игры, а-ля «Она вся неприступная, а я добьюсь ее». Не унижайся.
Я приближаюсь к ней слишком близко. Так близко, что чувствую аромат ее цитрусовых духов.
– Какой-то идиот бросил тебя, сказал что-то типа «ты никому не понравишься» и теперь ты ведешь себя, как стерва. Считаешь, что это круто – быть холодной и такой неприступной. На знаешь, это не круто. Гораздо круче, когда ты невосприимчива к такой херне, которую говорят или делают люди.
