Захаров от Энгельса отмахнулся и снова погрузил в кружку свой кавказский нос. Вениамин тоже взялся за пиво и сухарики.
– Значит, вы давно знакомы? —
– С 1981-го. Работали вместе. В трёх конторах. Я тогда жил с Наталкой в Мурино, Лёшка с Иркой на Седова, Борис у своей первой на Алтайской. Собирались в центре, в» Старой заставе». Потом получили жильё, почти одновременно. Сейчас дико звучит» получили». Тогда такая возможность была. Я на углу Ленина и Большого, Петроградской стороны, Лёшка там-же недалеко, на Пионерской, а Борис на Бумажной, рядом с парком Екатерингоф. Место просто прекрасное, а дом свинячий, развалюха довоенная. И лет двадцать как на очередь ломать поставили… В общем, все в центре устроились. Только с женщинами не повезло. Борька со своей уже развёлся тогда, к тому почти с самого начала шло, она-же сбегала от него, почти из-под венца, уже беременная была. Он за ней следом, в Оренбургскую область к её родителям. Там сразу и свадьбу справили, тогда в деревне с этим просто было. Только зря он это. Конечно, ребёнок …Так ведь всё равно алименты потом платил. Какое-то затмение… Он ведь упёртый, даже потом, когда у них с Аллкой это произошло, он опять к той, первой, вернулся. Ну и намаялся… То сойдутся, то разбегутся… Кто там виноват, не понять. А если не понять, надо просто рубить все концы. —
Захаров оглянулся на полового, кивнул. Тот будто мысли прочитал, подлетел через пару минут, бутерброды на тарелке, пол-литра в кармане шаровар…
– Но всё-таки он оставил её? —
– Вышвырнула она его, аки собаку. Меня здесь тогда не было, тоже семейные непонятки с Наталкой пошли, сплошной Западный фронт… В общем-то, Аллка его из того болота вытащила, хотя в подробности его тамошней жизни не посвящена. —
Захаров разлил по сто в стаканы, тоже доставленные человеком, не дожидаясь Валерьяна, рывком выпил.
– Жизнь, трах её-таки… У тебя-то всё пучком? —
5. – Дверь была закрыта, звонок не звонил. В квартире не было ни звука, только от соседей доносилась неразборчивая музыка.
– Там ещё кто-то живёт? Может, с работы не пришли? —
Би подумал, нажал кнопку на двери напротив. Тоже пришлось ждать, потом было бряканье дверной цепочки, дверь отодвинулась – в щель смотрела маленькая девчонка с растопыренным косичками.
– Чего надо? Только я всё-равно не открою, потому что взрослых нет. Нельзя открывать разным прохиндеям. —
– Мы похожи на прохиндеев? —
– Да. Только я не знаю, какие они бывают. —
– Не надо нам открывать. Нам не нужно заходить. Мы спросить хотели. Ты знала вашу соседку? —
– Которая умерла? Она покупала мне иногда жвачку. И наклейки. Её уже похоронили. И все ушли. Потому что не родственники и она им ничего не должна. —
– А кот? У неё был кот Бублик, знаешь? —
– Мы с ним знакомые. Только про Бублика я не знаю. Вы можете открыть дверь и позвать. Он, наверное голодный. —
– Как же мы откроем дверь? —
– Здесь есть ключ, только это ключ для жилконторы и полиции. Но если вы пообещаете туда не заходить, я вам его дам. Только если не отдадите, я сразу позвоню в полицию. —
– Ты прямо как девочка с рекламы, – улыбнулся Би. – Мы обещаем туда не входить. Я живу в 44-ой квартире. И тоже знакомый Бублика. —
– А там ещё кто-то живёт? -спросила Алла. – Кроме Бублика. —
Девчонка оглянулась,
– Конечно. Там живёт призрак. —
– Призрак? Чей? —
– Призрак ничей. Он свой. —
– Но он должен кому-то принадлежать… Ты права. А кем он был, когда не был призраком? —
