Ближе к обеду домой вернулась Наташа и, обнаружив беспорядок, укоризненно произнесла: “Зачем ты тут напакостил?”
– Не лезь, куда не надо, девчонка! – ответил я, подавляя злость.
– Почему ты так говоришь? Тебе плохо, монстр? – произнесла Наташа, вздрогнув от неожиданности.
– Да, но это чувство не знакомо тебе, девчонка! – раздраженно прошипел я.
– Успокойся, мама говорит, что ничего непоправимого не бывает, – сказала девочка, неловко улыбаясь.
– С этим я бы поспорил, – процедил я, немного успокоившись.
– Что случилось, может быть, я смогу помочь?
– Я мёртв, тут уже ничем не поможешь! – вспылил я, глядя на свои полупрозрачные конечности.
– Как, ты же со мной говоришь? Значит ты живой! – начала оспаривать меня Наташа.
– Я – призрак, душа мёртвого человека! – угрожающе произнес я.
– Вау, я думала, что ты “домовой”.
– Интересная догадка, но посмею тебя разубедить, я – обычный призрак.
– Так даже интереснее, а как ты умер? – завалила меня вопросами Наташа.
– Я пытаюсь это выяснить, но у меня плохо выходит, – пожаловался я.
– Значит, это – целый детектив. Я – Шерлок Холмс, а ты – доктор Ватсон.
– Да уж, ну ладно, может быть, ты мне, действительно, поможешь. Порасспрашивай родителей про Сочи и про Мишу, с которым твоя мама отдыхала на курорте, – произнес я с надеждой в голосе.
– Как скажешь, Домовой! – радостно сказала девочка.
– Почему Домовой? – поинтересовался я.
– Просто, это имя тебе подходит.
– Хорошо, пусть будет так. Кстати, а почему ты не рассказала родителям про то, что говорила со мной?
– Меня в больничку упекут. Такое бывает только в фильмах, чтобы ребенка, говорящего с призраками, посчитали адекватным.
– Ладно, если надумаешь им рассказать, то я пошумлю для убедительности.
– Идёт! – произнесла Наташа, широко улыбнувшись.
На этом наш диалог прекратился. Девочка села делать домашнее задание, а я затих в кладовке, воспроизводя в голове обрывки воспоминаний, полученных из фотографий. В моей голове снова заплясали образы. Рваные фрагменты моей прежней жизни. Я вспомнил, как встречался с Алёной до её отношений с Владом, а также странное чувство, похожее на горечь утраты и невыносимую обиду. Что-то произошло в этой квартире вскоре после нашего возвращения с курорта.
В тёплой дрёме я провёл несколько часов и пришёл в себя, когда мама девочки вернулась домой с работы с очень печальным лицом.
– Что случилось? Почему ты такая грустная? – поинтересовалась Наташа у своей матери.
– Ничего страшного, милая, просто трудный день, – сказала Алёна и пошла в свою комнату.
– Что-то плохое произошло, – вполголоса произнесла девочка, обращаясь ко мне.
– Скорее всего, не волнуйся, сейчас вернётся твой папа, и они во всём разберутся вместе, – утешил я обеспокоенную девочку.
– Ладно, надеюсь, ты прав, Домовой, – тихо сказала Наташа и зашла в комнату матери.
Мне было очень любопытно, о чём же они будут говорить, но я решил пока не лезть в чужие дела. Судя по голосу, Алёна не хотела обсуждать произошедшее с дочкой, поэтому мягко намекнула ей, чтобы та вышла. Наташа обиженно проследовала в свою комнату и села смотреть телевизор. Через час домой вернулся Влад в приподнятом настроении. Но, обнаружив свою жену в полуобморочном состоянии и с бутылкой коньяка в руках, резко изменился в лице.
– Что случилось? – поинтересовался мужчина, подойдя к пьяной жене.
– Мне конец, Владик, крышка! – заплетающимся языком проговорила Алёна.
