Он почти никогда не выходил за ворота Иоанно-Предтеченского скита, и его появление в самом монастыре могло быть вызвано лишь необходимостью исполнить послушание настойчиво приглашавшего его для беседы о. Венедикта, благочинного монастырей Калужской епархии. Однако подолгу живший в Оптиной писатель Сергей Нилус вспоминал и о неожиданных «вмешательствах» о. Нектария в их «дачную» жизнь. Случалось, что супруги, возвращаясь с прогулки в дурном настроении после размолвки, вдруг обнаруживали «завершенные» рукой старца свежие картины Сергея Александровича. То солнечный пейзаж «окунется» в дождь и небо на нем прорежут молнии, то во всю ширь небесную по явится сделанная угольком по-французски печальная надпись: «le nuage» (туча).
«Ах, батюшка, – ну и проказник!»
А «проказник» порой и сам дожидался их на террасе, посматривая, что выйдет из его затеи. Смахнет рукавом подрясника угольную пыль, и, глядишь, ничего не осталось от душевной смуты.
…Игрушки, забавные сказочки – о том, например, как кот спас Ноев ковчег от зловредной мыши, задумавшей по внушению лукавого прогрызть пол, и заслужил тем всему кошачьему роду особое почтение и «право на блаженство». Шутки, присказки. Казалось, в этом он весь. И немногим удавалось рассмотреть, почувствовать сразу, что, чудачествуя, о. Нектарий скрывает данное ему Богом второе зрение – дар прозорливости, предвидения.
Порой ошибались на его счет и опытные священники. Так, однажды епископ Феофан Калужский, с изумлением пронаблюдав, как старец одну за другой стал своих куколок «сажать в тюрьму», «побивать» и выговаривать им что-то невнятное, приписал эти действия возрастной немощи. Смысл же всех этих таинственных манипуляций прояснился для него намного позднее, когда после революции его заключили в тюрьму, подвергли унижениям, а после и ссылке, во время которой владыка очень страдал от хозяина – владельца дома. Действия старца, показавшиеся тогда странными, относились к будущему.
Сам же о. Нектарий отзывался о себе так, чтобы у посетителей и мысли не возникло о его духовной одаренности: «Старец Герасим был великий старец, потому у него был лев. А мы малы – у нас кот».[15] Или: «Как могу я быть наследником прежних старцев? Я слаб и немощен. У них благодать была целыми караваями, а у меня ломтик».[16]
Такими и подобными словами он ограждал не только людей от чувств неполезных, но и себя от ложного почитания. За странноватой формой внешнего поведения была постоянная духовная собранность, трезвость – «оружие», необходимое монаху в «невидимой брани». Внутренняя его жизнь оставалась тайной, известной лишь Богу.
Мудрость о. Нектария проистекала из опыта его жизни. Оставшись семи лет от роду без отца и долгие годы прожив в услужении у чужих людей, он еще прежде поступления в монастырь приобрел навык к трудолюбию и терпению. Благодаря случайным обстоятельствам (старший приказчик хозяина задумал женить его на своей дочери, и надо было получить благословение на этот важный шаг) он еще в юности попал в Оптину. Однако поездка эта изменила всю его жизнь: после беседы со старцем Амвросием он был принят скитоначальником о. Иларионом в число братии и уже не возвращался в мир.
«Круглый сирота, совершенно нищий», как вспоминал о. Нектарий много лет спустя, он чувствовал себя в монастыре, где было множество образованных иноков, «последним из учеников». И только с годами оценил это неожиданное «преимущество».
