Бессильно зло, мы вечны, с нами Бог. Жизнь и подвиг православных христиан. Россия. XX век - страница 35

Николай II в воспоминаниях и свидетельствах. М.: Вече, 2008.

…Совсем коротенькая история, сопутствующая истории Царской семьи. За ней жизнь, прервавшаяся в самом начале. Кем она была, эта девушка, Анастасия Гендрикова? В литературе порой можно встретить характеристику неточную: «близкая подруга Императрицы Александры Федоровны». Настя, вернее, Настенька, как звали ее в Царской семье, не была и не могла быть личным другом Государыни. Значение имела не столько большая разница в возрасте, сколько то, что Анастасия Васильевна была фрейлиной Императрицы. А Александра Федоровна придерживалась строгого правила, согласно которому личные друзья семьи не должны занимать никаких официальных должностей. По этой причине Анна Вырубова, например, испытывая после развода с мужем серьезные материальные затруднения, не могла рассчитывать даже на незначительную должность; она оставалась только доверенным лицом Царицы.

Итак, не подруга. Однако Анастасия Гендрикова для Романовых оказалась человеком очень близким. Она была из тех, чья благодарность проявилась не в словах, а в готовности быть рядом до конца.

Осень 1916-го оказалась омраченной самой тяжелой потерей: 10 сентября умерла мать Насти, София Петровна, и девушка осталась сиротой. Накануне стоял погожий сухой денек, светило солнце, листья падали с деревьев, кружили по дорожкам, а ночью мамы не стало. Четыре года назад скончался отец, Василий Александрович Гендриков, граф, отставной военный, служивший при дворе гофмейстером (должность значительная); в обязанности его входило управление придворным штатом. Это-то и подорвало силы матери. В последние годы София Петровна страдала от тяжелой болезни и медленно, мучительно умирала на руках у дочери.

Остро подступило одиночество, но Настю не оставили один на один с несчастьем. София Петровна принадлежала к немногочисленным личным друзьям Царицы, и Александра Федоровна с дочерьми, несмотря на неважное самочувствие, выехала из Царского Села в столицу, присутствовала на панихиде, молилась вместе с Настей. Будучи ребенком, Государыня сама потеряла мать.

Настю приласкали, утешили, а слезы все равно текли сами собой. Татьяна Николаевна, самая сдержанная, «не откровенная» из сестер (по замечанию С. Гиббса[52]), не выдержала, отметила в дневнике: «Вчера вечером после обеда мы по ехали с Мамой в Петроград на панихиду графини Гендриковой. Жалко ужасно Настеньку, бедная так плачет…»[53]

Вместе с матерью ушло чувство защищенности, радость иссякла. Свои переживания Анастасия доверяла только дневнику: «Боже мой! Когда же кончится моя бесцельная, одинокая жизнь? Она меня тяготит, и теперь постоянно блекнут все утешения; больное, измученное, жаждущее любви сердце нигде не находит ответа и тепла… Пришлось спуститься с высоты, где царят утешение и мир, в самую тину житейскую, в самый центр жизненных дрязг, суеты, забот; вникнуть и окунуться в окружающую жизнь, полную сложностей, интриг, пошлости и лжи людской… Я чувствую, что я начинаю черстветь, холодеть и на меня находит апатия и равнодушие ко всему, кроме душевной боли…»[54]

Однако Романовы не ограничились лишь сочувствием «на первое время». Теперь Настя находилась в Царском Селе неотлучно. Возможно, и не было на этот счет никаких соглашений, но все сестры уделяли ей чуть больше внимания, чем остальным приближенным. Брали с собой на прогулки в город, старались почаще приглашать к чаю. Старшая, Ольга Николаевна, с удовлетворением отмечала в своем дневнике, когда, «кроме обыкновенных, с ними завтракала и Настенька».