В конторе «Уличных хроник» царил не только влажный холод, с каким не справлялся очаг с тлеющими углями, но и уныние. Шеф сидел за большим обшарпанным столом, заваленным бумагами, и держался за голову. Угрюмое настроение начальства и новости о смерти Жулиты, главной героини утреннего выпуска, явно усугубили коллективное похмелье, ведь обычно сослуживцы праздновали до последнего гуляки, упавшего лицом в тарелку с закусками.
– Явилась! – буркнул шеф в напряженной тишине. – Ты время видела?
– Я с колонкой! – с порога с воодушевлением заявила я, хотя внутренне сжималась от предчувствия, куда именно меня пошлют с новостями о том, что погибшая актерка вовсе не погибла. Наверняка в королевские оранжереи собирать материал о цветочной выставке.
Коллеги оживились, но стоило шефу злобно зыркнуть в их сторону, как они тут же сникли, словно увядающие венчики тюльпанов. Только незнакомый парень, видимо, новенький, прижав к груди сумку, поспешно приподнялся со стула, чтобы поприветствовать меня:
– З-з-здрасьте!
– Угу, – согласилась я и, мгновенно забывая про него, аккуратно подсунула шефу опровержение Анны Кобыльской.
– Что это?
– Это письмо Жулиты о том, что она жива!
– Ты меня разыгрываешь? – Он взялся за заметку, приблизил к носу, отдалил, потом на ощупь отыскал под завалами бумаг монокль и, прищурив один глаз, принялся изучать.
– Прямо сейчас Жулита, живая и здоровая, прячется в лавке моего отца! Она думает, что ее пытался убить Чеслав Конопка…
У шефа сделалось странное лицо. Он глянул на меня как на безумную:
– Ты только что обвинила королевского посла в убийстве любовницы?
– В попытке, – поправила я и полезла в сумку: – Я даже оттиски сделала на фоне окна…
– Быстро печатаем «молнию»! – провозгласил шеф, выскакивая из-за стола, и народ выдохнул с облегчением. Началась суматоха, как всегда, когда редакция готовилась выпустить листовку с горяченькой новостью.
И в этот момент в контору с треском раскрылась дверь, и, съехав на приступочке, в рабочий зал ввалился задыхавшийся от бега наш сослуживец, суним полнотелый и невысокий, отчаянно напоминавший надутый шарик.
– Нашли! – Задыхаясь, он согнулся пополам и схватился за, видимо, сильно коловший бок. – Тело Жулиты из реки сетями сейчас доставать будут!
Сослуживцы, точно в одном из дурных спектаклей городского театра, замерли с открытыми ртами и уставились на черного вестника.
– Я с омнибусной станции бежал сказать, что наши соседи уже атакуют причал! – простонал он и ткнул трясущимся пальцем в потолок, намекая на конкурентов из «Вестей Гнездича».
Если бы убийственные взгляды шефа умели протыкать насквозь, то у меня во лбу точно бы появилась дырочка.
– Это не ее тело! – моментально замахала я руками. – Тело Жулиты… В смысле, не тело, а она сама сейчас пьет кофей на втором этаже у меня дома!
Выразительным жестом шеф смял в кулаке испещренный мелкими буквами листок и швырнул мне в лицо, едва успела поймать.
– К Висле! Делать оттиски трупа, пока в оранжерею тюльпаны описывать не отправил! И еще!
Он оглянулся на скромно сидевшего на краешке стула парня, и тот подскочил, точно под ним распрямилась скрученная пружина.
– Иди сюда!
Новичок, по-прежнему прижимая к груди сумку, кстати сказать, из весьма неплохой выделанной кожи, присеменил к столу.
– Знакомься, Катарина. – Шеф оглядел парня. – Как, ты говоришь, тебя зовут?
– Ян Гуревич.
– Вот! Ян, – согласилось руководство. – Твой помощник.
