Дальше всех от селения, в метрах двадцати или тридцати, была еще одна лачуга и расположилась ближе к лесу со мной. Это лачуга, в отличие от домов по центру поселения и трех домов на отшибе, была построена из неказистых бревен. Огород у лачуги был каким-то маленьким, неухоженным. Пристройка была только одна, да и то какая-то корявая, сделанная наспех.
Для сравнения лачуги с домами, достаточно было сравнить материалы из которых были сделаны жилища. Некоторые, наверно самые зажиточные дома, на посторонний взгляд издалека, были сделаны из глиняных кирпичей или глиняных лепешек, и после покрыты слоем известки. Крыши двускатные из крашеных досок. Пристройки домов из досок. Заборов между домами как таковых нет. Возможно, есть свои какие-то межи между различными участками, но мне отсюда их не было видно.
Лачуга на отшибе была слишком неказистой по сравнению с домами. Кособокая, построенная из бревен разной величины. Двускатная крыша из старых досок, а местами, где досок не хватило и вовсе из веток связанных в пучки. При всем этом лачуга не производит впечатления древнего строения. Скорее наоборот, лачуга была наскоро поставлена недавно силами ее жильцов, а не как бывало на Руси, силами всего села.
Вывод, жители лачуги, похоже, толи изгои, толи неместные прибившиеся к поселку. Местные наверно решили, что чужакам незачем помогать. Своих забот в поле хватает. Пусть радуются, что не прогнали, не побили и не пожгли…
Между домами в самом поселке бегают и лают собаки, к счастью ветер дует в сторону от меня и меня сторожа не чуяли. В районе лачуги похоже собак и крупной живности нет вовсе. Ну может куры или свиньи в неказистом сарае, которых не выпускали, что бы в лес не ушли.
Между домами поселка ходят люди, бабы с ведрами, пастух пригонял стадо овец на ночь, дети во что то играют, шатаются по своим делам между домами несколько бородатых, взрослых мужчин. В районе лачуги стоит мертвое затишье.
Лишь через полчаса моей наблюдательной лежки у лачуги, появились две девчушки разных лет, с деревянными ведрами. Спустя еще полчаса появился паренек, похоже, задержавшийся пастушок, что успел разогнать овец по домам поселка. Во всяком случае, неказистый кнут из веревки указывал на это, да и видел я его мелькающим между домов рядом со стадом. Взрослое население лачуги появилось значительно позже.
В наступивших сумерках из леса в сторону лачуги крался мужичок с вязанкой хвороста. Дровишки значит подворовываем!
А иначе и быть не может. Зачем тогда красться в сумерках и напряженно озираться по сторонам, если можно в открытую и днем сделать тоже самое?!
Да мне, в общем-то, плевать на нарушения законов местного владельца земель, лишь бы эти законы меня не касались.
– Ну здравствуй дядя! – не нашел я других, лучших слов для высказывания, вставая со своей лежки и не таясь двигаясь к вору.
Мужик застыл, сбросил вязанку, и бухнулся на колени. Не разобравшись в ситуации он начал что-то бурчать на своем языке, размазывая сопли по плюгавенькой бородке. Его, в общем-то, можно понять. Живет в полной заднице на птичьих правах. С местными непонятно какие отношения. Семью кормить надо. А тут неожиданно появляюсь я такой красивый, в кольчуге и с оружием! Налоговик, дружинник, законник, разбойник, да какая разница, если пойман с поличным и все едино по головке не погладят.
– Да ты не нервничай. Мне посрать на твои дрова. Я не дружинник князя и не бандит, что впрочем одно и тоже. – попытался я сказать с более мягкими интонациями. – Речь мою, ты конечно не понимаешь, но интонации голоса должен чувствовать. Я Влад! – тыкнул я большим пальцем себе в грудь, а потом тыкнул указательным в сторону мужика – А ты кто?
