Бум. Зафиксировано столкновение. Брешь в борту судна, восемь букв. Пробоина.
Я резко оборачиваюсь и отталкиваю его от себя. Парень слишком крепкий, больше и шире меня, мне удается отыграть только пару сантиметров. Его это смешит. Губы, изогнутые вверх, трогает настоящая улыбка, отчего на щеке появляется ямочка.
И в этот момент я понимаю, что совет, который столько раз спасал меня, наконец, впервые оказался бесполезным. Я пришла с мечом, и от него же погибну.
Я залетаю в женскую раздевалку спортзала и прислоняюсь спиной к закрытой двери. Конечно же он за мной не пойдет. Или может? Я вся обращаюсь в слух. Ничего. И раздевалка, на мое счастье, пуста. Я быстро вытягиваю из рюкзака короткие свободные шорты и тонкую футболку. Взяла именно это, потому что они занимают меньше всего места.
Переодеваюсь, повернувшись ко входу лицом. Немного странно, но дело в том, что мне плевать, если кто-то увидит меня в лифчике, а спину я хочу спрятать. Знаю, что этого не избежать в дальнейшем, но сегодня уверена – если кто-то увидит, то оборону я уже не удержу. Как-нибудь потом. Решай проблемы поступательно. Еще одно мое правило.
Когда я зашнуровываю кеды, присев на скамейку, заходят девчонки из класса. Та брюнетка с камеристкой. Я слушала, поэтому знаю, что первую зовут Дунаева Кристина, а вторую Иванова Женя. Следом подтягивается невзрачная девочка с первой парты. Она в этой жизни едва ли присутствует физически, ментально точно отлетев куда-то в космос. Поэтому мысленно зову ее инопланетянкой, и хватит с нее. Потом еще две подружки-веселушки. Эти меня интересуют еще меньше. А больше девчонок я не видела. Видимо, остальные все в «А» классе, гуманитарном.
Королева, конечно, подруливает сразу ко мне. Останавливается вплотную, смотрит свысока:
– Кицаева, значит? Почему перевелась?
Я заканчиваю аккуратно сворачивать вещи и поднимаюсь на ноги. Оказываемся с ней очень близко, и мне приходится задрать голову, чтобы посмотреть ей в глаза. Природа не на моей стороне, но характер не должен подвести.
Говорю:
– Как тебя, прости? Дуняева? – и улыбаюсь.
Еще одна хитрость. Намеренно коверкай имя, тебе должно быть плевать, как их зовут.
Она слегка розовеет и с нажимом исправляет:
– Дунаева.
– Ну да. Дуняева. Так вот, это не твое дело.
– Здесь все – мое дело. И еще одно. Кира не трогай.
– А вы что, встречаетесь?
Она улыбается с вызовом:
– Это вопрос времени.
Оглядываю раздевалку. Остальные, затихнув, переодеваются. Может быть, я несколько недооценила эту Кристину.
Говорю:
– Всех новеньких об этом предупреждаешь?
– Я видела, как ты на него смотришь, – выдает она то, что не следовало, и добавляет, – я не дура.
– Спорное замечание, Дуняева. Я буду смотреть на всех, на кого захочу. И так, как захочу.
Оттесняю ее плечом и собираюсь выйти из раздевалки в зал.
– Ты мне не хами, Милана, – говорит она зло. – Если ты еще не поняла, со мной аккуратнее надо.
Я только хмыкаю и ухожу. Я все давно поняла. Но иногда нужно просто промолчать, чтобы взбесить еще больше.
Физрук выглядит очень колоритно. Он огромный, лысый и бородатый. Одного взгляда достаточно, чтобы стало ясно: все парни этой школы его обожают. Константин Антонович, но, конечно, все зовут его Косатон. Причем не за глаза, а прямо в лицо, но он не против. Я притихаю и сажусь на скамейку. Держусь с независимым видом, но на самом деле наблюдаю.
Когда начинается урок, Косатон нас строит, проводит разминку и разбивает на команды для игры в баскетбол. Выдыхаю облегченно. Я играю нормально. Не хорошо, не плохо, просто сносно. Может быть, потому, что не боюсь мяча. Я срезаю ногти под самый ноль, так что не переживаю за маникюр, как остальные девчонки. Плюс не боюсь боли. Вот и весь секрет.
