Мы под руку взбегаем по лестнице вверх, но на четвертом этаже Кукушкина неожиданно делает пируэт и тянет меня по коридору совсем в другую сторону.
- У нас вроде бы зарубежная история на пятом?
- В деканат надо зайти к Ивановне, она просила.
Ивановна у нас по должности ответственная за учебно-методическую работу, на деле же – правая рука, нога и вездесущие глаза декана.
- Зачем?
- Журнал переделали из-за новенького.
- Какого новенького?
- Ты еще не слышала?
Что могло успеть произойти? Я пропустила всего пару дней в конце прошлой недели. Пока отец был в отъезде, он запер меня в нашей загородной башне под охраной своих драконов и строго-настрого запретил выходить.
- Ун моменто, пор фавор***, - повторяет за мной на ломаном испанском. - Вернусь, все расскажу!
Ритка не заставляет долго ждать, быстро прибегает обратно, раскрывает журнал и тычет в фамилию.
- Милованов, - читаю вслух.
- Богдан Милованов. Ты понимаешь – Богдан! Божественное имя у парня. Только про него все и говорят! – она задирает брови почти до самого неба.
- Мне больше интересно, как твой Богдан к нам в середине учебного года попал. Мест-то нет. «Заряженный», видимо.
- Ох, был бы мой! – мечтательно улыбается Кукушка, и лицо становится совсем детским.
Неужели она не видит себя со стороны? Хорошенькая такая, ходит только вечно с этим хвостом.
- Фиг его, - пожимает плечами, - знаю, что Ивановна носится с ним. Но кроссовки у него паленые. Хотя сам парниша – просто конфета!
Мы как раз подходим к аудитории и останавливаемся перед толпой, когда она колит локтем в бок и кивает.
- Да вон же он!
Я поворачиваю голову машинально. Волосы прилипают к блеску на губах, поправляю их и не сразу понимаю, куда смотреть. Лишь спустя несколько секунд приходит осознание, что мы с героем дня чертовски знакомы. Это тот самый качок, который помог после клуба Зойку в машину запихнуть. Тот, с кем я танцевала и который хотел меня поцеловать.
Пока я думаю обо всем, народ исчезает в кабинете, а Рита подталкивает вперед. По пути к месту пытаюсь ей отвечать, но странное волнение в груди мешает ловить суть. Что за ерунда?
Качок здоровается с Валей – Валентином, нашим местным королем – и его прихвостнями, подмигивает девчонкам, что таращатся на него во все глаза, и садится… да прямо за мной! Всего на ряд выше!
Мы подходим ближе и ближе. Я смотрю, как завороженная, на широкую шею и объемную толстовку, под которой все равно видны неслабые габариты. Божечки, а я же его обнимала!
Узнает меня? Поздоровается? Как мне себя вести?
На расстоянии пары шагов наши взгляды случайно встречаются, и его – неприятно кусает. Он меня без сомнения узнает. Ухмыляется как-то скользко, а затем подмигивает. Вот же гад!
Я сажусь рядом с Ритой, достаю конспекты. В аудиторию как раз заходит лектор, и вроде все как всегда. Только я будто на иголках сижу, меняю позу постоянно, еще и затылок, кажется, жжет.
- Может, перестанешь пялиться? – улучив мгновение, оборачиваюсь и шиплю ему прямо в лицо.
Он даже не скрывает, что наблюдает за мной. Наклоняется ближе.
- А той ночью ты смотреть разрешала, - совсем не тихо отвечает.
Черт! Задыхаюсь от возмущения. Что за наглость?
- А не пошел бы ты…
- Цыганова, вы хотите что-то добавить? – спрашивает Васнецов, наш историк, и я тотчас сажусь ровно и улыбаюсь.
- Нет-нет, простите! Очень интересно послушать об остальных женах Генриха Восьмого.
