«Что вам от меня надо?!» – «Часы, дедушка, сымай», – это тот, с кого началось приставанье со свёртком, по-видимому их вожак. «Они у меня старенькие. “Ракета”». – «Неважно. Сойдёт и “Ракета”. И кошелёк». В кошельке у Игоря Олеговича, что и в кармане – то есть вошь на аркане, поэтому даже спорить с вымогателями не стал. «А больше-то вам и поживиться у меня нечем, – он даже как будто пожалел лихих малолеток-разбойничков. – Что, видимо, совсем плохо приходится, если на такую гадость решились?» – «Да пошёл ты…» – как-то совсем без огонька отбрехнулся вожак. «А можно?» – Игорь Олегович в меру сил пытается сохранять хладнокровие. Разбойнички-малолетки молча расступились, а обездоленный Игорь Олегович возобновил своё передвиженье в сторону дома. Такова цена ночной прогулки с другом. В следующий раз, может, будет умней. А впрочем, едва ли: умней он уже никогда не станет, таким же дурнем и умрёт.
2
Краснохолмский губернатор Николай Юрьевич Поваров покидал один из многочисленных подъездов Белого дома крайне раздосадованным. Он очень долго и тщательно готовился к этой встрече. Помощники, секретари, замы, консультанты, эксперты подготовили ему подробную записку, суть которой сводилась к призыву: «Люди добрые! Последнее доживаем! Караул! Спасите!» И всё – упс! – коту под хвост. «Нет на вас лишних денег. Кризис. Казна пуста. Изыскивайте сами. Вы же человек далеко не бедный – поскребите по сусекам. А мы, к сожаленью…» И прочее и прочее.
«Это всё оттого, что я не их масти, – подумал он, усаживаясь в дожидающийся его у подъезда “бьюик”. – Выбирался б я, допустим, от “Россия, вперёд!”, смотришь, и разговаривали бы тогда совсем по-другому. А так, в их даже интересах, чтобы Краснохолмская область пошла ко дну. Наука другим». Такого рода пасынком в глазах федеральной власти Николай Юрьевич ощущал себя уже при бывшем правителе Ельцине, а с недавним воцарением этого белобрысого питерского выскочки с пронизывающим холодным взглядом (глянет на тебя – аж мурашки по коже) ничего не изменилось. Наоборот, Николай Юрьевич, кажется, стал им казаться ещё большим изгоем. Да, он избирался на пост губернатора – не в силу каких-то убеждений (не было у Николая Юрьевича никогда каких-то особых убеждений, хотя и состоял прежде в КПСС и даже исполнял обязанности партийного функционера среднего звена), а так уж обстоятельства сложились – от неугодной, хотя и терпимой властью ЛДПР.
«Теперь в гостиницу, Вася. Оттуда сразу на вокзал», – распорядился Николай Юрьевич, уже оказавшись в машине. Ему необходимо было быть в Краснохолмске уже ранним утром: на десять ноль-ноль была намечена последняя в 2000 году сессия, на которой ему предстояло выступить с предновогодней речью. Жена, в силу состояния её здоровья, не переносила длительные автомобильные поездки, поэтому возвращаться должны были скорым Москва – Челябинск. Отправление – двадцать два двенадцать, а с Марией Павловной обычная женская история: ещё не успела собраться. «Не волнуйся, у нас ещё достаточно времени».
Мария Павловна – коренная москвичка. Николай Юрьевич высмотрел её ещё студентом Московского института железнодорожного транспорта. Но хотя и москвичка, её как будто перенесло на машине времени из какой-нибудь тургеневской усадьбы прямо в конец железобетонного двадцатого столетия. К тому же, как оказалось, Коля Поваров был ещё и первым мужчиной в её жизни. А ведь ко времени их первой брачной ночи ей стукнуло солидных двадцать четыре! Как после этого плохо относиться к жене? Это же в наше время настоящий уникум! Уже по дороге на Ярославский вокзал услышал от неё: «Знаешь… Я этим утром разговаривала с Бенедиктом Бенедиктовичем, он позвонил…» – «Да… И что?» – «Поинтересовался, как у нас дела. Я ответила, что всё в порядке. Очень жалеет, что слишком поздно узнал, что ты в Москве. Попросил передать, чтобы ты с ним при удобном случае как-то связался». – «Свяжусь».
