– Не стоните, тут сейчас тропинка должна быть, – сказала Наташа.
Она остановилась и, подобравши волосы, широким узлом заколола их на затылке.
– Ах, Митя, если бы ты знал, как я рада, что ты приехал! – вдруг вполголоса сказала она и с быстрой, радостной улыбкой взглянула на меня из-под поднятой руки.
– Эй, вы… акафисты! – донесся из-за кустов голос Петьки. – Идите сюда: тропинка!
– Ну, слава богу! – облегченно вздохнула Соня, и все повернули на голос.
Мы поднялись по тропинке вверх. Над обрывом высились три молодых дубка, а дальше без конца тянулась во все стороны созревавшая рожь. Так и пахнуло в лицо теплом и простором. Внизу слабо дымилась неподвижная река.
– Ох, устала! – проговорила Вера, опускаясь на траву. – Господа, я не могу дальше идти, нужно отдохнуть… Ох! Садитесь!..
– Фу ты, безобразие! Как старуха охает! – сказала Наташа. – Сколько раз ты сегодня охнула?
– Старость приходит, о-ох!.. – вздохнула Вера и засмеялась.
Опершись на локоть, она закинула голову кверху и стала смотреть в небо. Мы все тоже сели. Наташа стояла на самом краю обрыва и смотрела на реку.
Ветер слабо дул с запада; кругом медленно волновалась рожь. Наташа повернулась и подставила лицо навстречу ветру.
– Господи!.. Наташа, смотри, где ты стоишь! – испуганно вскрикнула Вера.
Край обрыва надтреснул, и Наташа стояла на земляной глыбе, нависшей над берегом. Наташа медленно посмотрела под ноги, потом на Веру; задорный бесенок глянул из ее глаз. Она качнулась, и глыба под нею дрогнула.
– Наташа, да сойди же сию минуту, – волновалась Вера.
– Ну, Верка, не сентиментальничай! – засмеялась Наташа, раскачиваясь на колыхавшейся глыбе.
– Ах, господи, бешеная девчонка!.. Наташа, ну ради бо-ога!..
– Наташа, да ты вправду с ума сошла! – воскликнул я, поднимаясь.
Но в это время глыба сорвалась, и Наташа вместе с нею рухнула вниз. Вера и Соня истерически вскрикнули. Внизу затрещали кусты. Я бросился туда.
Наташа, оправляя платье, быстро выходила из кустов на тропинку. Одна щека ее разгорелась, глаза ярко блестели.
– Ну можно ли, Наташа, так?!. Что, ты больно ушиблась?
– Да ничего же, Митя, что ты! – ответила она, вспыхнув.
– Не может быть ничего: с этакой высоты!.. Эх, Наташа! Если ушиблась, так скажи же.
– Ах, Митя, какой ты чудак! – рассмеялась она. – Ну, что это – из-за каждого пустяка такую тревогу подымать!
Она быстро стала подниматься по тропинке вверх.
– Это бог знает что такое! – сердито встретила ее Соня. – Право, ведь всему есть мера. Этакая глупость!.. Недоставало, чтобы ты себе сломала ногу.
Наташа широко раскрыла глаза и медленно спросила:
– Кому до этого дело?
– Ах, господи! – всплеснула Вера руками. – Вот меня всегда в таких случаях возмущает Наташа!.. «Кому дело»! Папе и маме твоим дело, нам всем дело!.. Как это так всегда, постоянно и постоянно о себе одной думать!
– Всегда, постоянно и постоянно… – благоговейно повторил Петька и задумался, словно стараясь вникнуть в глубокий смысл этих слов.
– Ну, ну просто – постоянно! – улыбнулась Вера.
Петька захихикал.
– Всегда, постоянно и постоянно! Как хорошо выходит: всегда, постоянно… и постоянно!
– Ну, господа, довольно сидеть! Идем дальше! – сказала Наташа. – Вот так, прямо через рожь, всего полверсты будет до рощи.
– О, Петя, Петя! Всегда-то ты меня обижаешь! – вздохнула Вера, опираясь о его плечо и поднимаясь.
Мы пошли через рожь по широкой меже, заросшей полынью и полевой рябинкой.
