Ни магазином, ни даже лавкой это нельзя было назвать. Просто комната средних размеров с дверью прямо на улицу, перед входом – несколько ящиков с фруктами, в глубине – беспорядочно набитые полки, на которых стопки старых газет и журналов соседствовали с банками консервов. Похоже, именно так в Бредагосе люди покупали себе продукты.
Нашел Давид эту лавку путем опроса соседей, а нужна ему была упаковка аэро-реда, чтобы вернуть Анхеле вместо взятой ночью. Безотчетно взяв с прилавка огромный сладкий перец, он согрел его в руках. Понюхал. И снова почувствовал себя на несколько секунд тем мальчиком, который на каникулах приехал к дедушке в деревню и помогает ему укладывать овощи в погребе. Запах был тем же – запахом только что собранных овощей. Да и он находился где-то там, внутри, в своих воспоминаниях, тем же – мальчиком из жизни хорошей, простой и понятной. Из жизни, где перед ним не ставили неразрешимых задач.
– Сеньор? Чем могу служить?
Эмилия, владелица лавки, вышла к нему. Кругленькая, низенькая, улыбающаяся, в переднике, она выглядела умилительно домашней и безопасной.
– Мне нужен аэро-ред, – произнес Давид.
– Я поищу.
Она вытащила из темных глубин лавки картонную потрепанную коробку, в ней были в беспорядке свалены лекарственные упаковки. Перебирая их, Эмилия вдруг торжествующе воскликнула:
– Да вот же она! Надо же, я уж думала, не осталось. Анхела, плотник наш, недавно купила у меня две штуки, думала, последние, но нет! Это она сына лечит. У нее сынишка маленький, любит газировку, его и пучит.
«Одну из двух упаковок она дала мне, – подумал Давид, – третью я отдам ей».
– Еще чего-нибудь желаете?
– А газеты вы продаете?
– Только одну, местную, «Голос Арана». Центральные у нас бывают время от времени, ну, в смысле, если муж едет в Боссост, то захватывает оттуда. Давайте я посмотрю, что осталось… Понимаете, нас здесь так мало, какие там ежедневные газеты! Это не окупается. Но для вас закажу, если хотите.
– Нет-нет, не беспокойтесь. Это я так, по привычке спросил. С утра развернуть газету, узнать, что новенького в мире…
Эмилия рассмеялась. Громко, искренне, заразительно, от всей души.
– Ну вы скажете. Новенького. Что ж там может быть нового? Одни воруют, другие их ловят, потом долго это обсуждают. Что-то построили, зато в другом месте разрушили. И все остается по-прежнему. По большому счету. Вам не кажется?
Давид подумал, что Эмилия упрощает все, но возражать не стал. Не для этого он сюда приехал. Улыбнувшись, он заплатил за лекарство и повернулся, чтобы уйти. Эмилия спросила его:
– Это вы стучали Эдне ночью в комнату?
– Вам Эдна сказала?
– Нет. Не совсем. Эдна сказала Эрминии, Эрминия Лоле, а Лола мне.
– Да, с такой скоростью распространения новостей вам действительно никаких газет не надо, – заметил он.
– В этом селе ничего не происходит без того, чтобы люди немедленно не узнали бы и не обсудили. Если не хочешь, чтобы твой поступок обсуждали, не совершай его. Единственный выход.
– Спасибо, – кивнул Давид. – Буду иметь в виду.
– Счастливо вам излечиться от газов! – крикнула она ему вслед.
Давид заметил знакомый «Рено». За ним, нагнувшись над коробками с овощами, обнаружился Эстебан. Он был в полосатой фланелевой рубахе. Очки едва держались на кончике носа. Тяжелые коробки никак не давались ему в руки.
– О, кого я вижу! Как освоились?
– Спасибо, прекрасно, – вежливо ответил Давид.
