– Зачем ты его забрал? – удивляется она, имея в виду свой сапожок.
– Я не знаю, – честно признаётся он. – Я даже не помню, о чём думал тогда. Мне напомнил, что я всё ещё несу его в руках, Билли – это мой друг.
Они подходят к длинному хвосту очереди и встают друг за другом. Вскоре Джонни замечает Малыша Билли, он топчется впереди на десяток голодных раньше. Джонни забавляет следить за своими мыслями: сначала он хочет позвать друга, потом хочет сходить к нему, предупредив сзади стоящего, что тот отлучится буквально на минуточку, потом он хочет попросить Селину подойти к Билли. А потом он затыкает этого олуха в своей голове. Дилетант! Любой чих в сторону означает, что ты не сильно голодный, и твоё место займут более настроенные на успех. В очереди не стоит даже разглагольствовать с друзьями и уж тем более смеяться или шутить: это расценивается как показатель излишне праздной жизни, толпа мигом выдавит тебя. Ты можешь раскрыть весь потенциал общения лишь тогда, когда твои руки сожмут поднос, полный еды.
Джонни не зря ставит девушку впереди себя: если у неё возникнут проблемы, он узнает об этом первым. Вот эта последняя мысль удивляет его больше всех остальных. Какое ему дело до девушки, о которой он не знает совершенно ничего? Хотя информация о ней ничего не изменит.
Его жизнь состоит из каждодневной борьбы за право выжить, здесь слабаки вроде неё не справятся – это естественный отбор. У Селины нет шансов продержаться больше двух недель без поддержки уличных старожил. У её истории два пути: либо она вспоминает, либо погибает. Джонни вмешивается в судьбу, спасая её.
Перед Билли в начале очереди стоит Фил, который Мертвец. Хорошая команда соберётся сегодня за столом! Но где же Растаман? Обычно его полосатая шапка делит всю очередь пополам, сияя нереально яркими цветами, которые категорически не хотели хоть малость испачкаться или выцвести и приглушить тем самым повод для внимания к её носителю. Всегда казалось, что стоит Растаман и толпа. Но не сегодня.
Впереди вдоль очереди, мелькая жёлтой курткой социальной помощи, идёт девушка и протягивает крошечные картонки с номерами. Вот она минует Билли, оценивая опытным взглядом нуждающихся, приближается к ним и замирает на Селине.
– Могу я Вам помочь? – спрашивает тихо девушка-волонтёр.
Номерок она ей не даёт, лишь участливо смотрит в глаза.
– Она со мной, – вмешивается Джонни.
Он чертовски рискует, тем более сегодня, когда решил немного отмыться.
Девушка кивает, протягивает ему две картонки, и идёт дальше вдоль очереди. Высокий парень впереди Селины в тренировочных штанах, полоски которых уже слились по цвету с основной тканью, оборачивается на неё, сверлит взглядом, потом смотрит на Джонни в упор. Он хлопает впереди стоящего в очереди по плечу и бросает ему пару слов. Тот тоже вперивается на Джонни. Волна удивления достигает Билли, он оборачивается, смотрит равнодушно, но дальше весть не несёт.
Джонни выдерживает два десятка удивленных взглядов. Теперь пойдут слухи, а они в уличных кругах никогда не играют на руку. Нет людей более желающих выжить, чем люди, живущие возле мусорных баков в центре Нью-Йорка, и этот инстинкт в них – основной. Нет никаких друзей, семей или влечений, нет помощи или милости. Есть понятия и правила, нарушив которые ты становишься опасным для системы бомжей. В любой системе такое дерьмо, ты не можешь быть там шестеренкой с иным шагом, ты не подходишь. Тебя сломают, выжмут, заменят, потому что ты угроза для всего механизма.
