– Разные бывают пути, – отвечает Джонни уклончиво. – Ты ничего не вспомнила?
– Ничего конкретного, только какие-то образы. Я ехала сюда на поезде. В Нью-Йорке я не живу, это точно. Даже не знаю, кто у меня здесь.
Действительно, каша в голове. Она как истинная женщина ориентируется на ощущения и эмоции, которые больше мешают в сложившейся ситуации, чем помогают что-то прояснить. Джонни вздыхает.
– Пойдем завтра тебе за новой обувью, – улыбается сожительница. – А то старая развалились совсем.
Джонни ужасно смущается такого разговора. Он уже возомнил себя рыцарем в сверкающих доспехах для прекрасной дамы, но совсем забыл, что на ногах у него полиэтиленовые пакеты, покрытые дранью из дерматина и шнурков.
– Да. Хорошо, что сегодня появился этот Доусон.
Джонни пытается сбросить неловкость момента нервным смешком и неоправданными движениями, заёрзав в своём убежище.
– Как ты думаешь, что мы везли? – спрашивает Селина осторожно.
– Полагаю, кислоту.
Она засыпает быстро, расслабившись в атмосфере надёжности и понимания. Впервые за эту странную сюрреалистичную неделю Селина может себе позволить просто поспать, без постоянного ожидания беды и нервного вскакивания на каждый шорох.
Джонни лежит и любуется ею. Она моложе него лет на пятнадцать, но, в свете его не очень благостного образа жизни, внешне кажется ещё больше. Он – заросший мохнатый боров, и она – стройная аккуратная девушка, совсем не смотрятся той парой, на которую Джонни надеется в глубине своего закованного в кандалы сердца.
Вообще глупо надеяться, что пары складываются именно так. Куда он денет алкоголика, который живёт в его голове и думает о выпивке, как только чувствует её аромат? Даже самому Джонни справляться с ним крайне сложно, что уж говорить о хрупких женских плечах для такой ноши? И чем он будет заниматься? Возить наркоту? Очень завидный из него получается защитник.
Одно Джонни знает точно. Он много лет сопротивляется тому, что неизбежно с самого начала – он просыпается. Никогда уже он не сможет жить как прежде, тупить на остановке, разглядывая поток живых людей, вместо того, чтобы жить самому, и вжимать голову в плечи от ругательств в свой адрес, вместо того, чтобы отстаивать свои границы. Он не хочет больше рыться в мусорных баках и не мыться месяцами, а то и годами. Проспав треть жизни, Джонни готов брать у этого мира то, что принадлежит ему.
Утром он просыпается по привычке в четыре тридцать. Селина ещё спит, укрывшись курткой от пят до самого носа, свернувшись в компактный калачик. Джонни умывается водой из бутылки, валявшейся в недрах коробки, и размышляет, что делать дальше. Вообще, что ему делать? Как начать разматывать этот клубок смешной до ужаса жизни?
Сперва нужно отдать долг Корнелии. Пусть она и тварь, но денег он ей должен, и они у него есть. Он зайдёт к ней после обеда.
После этого необходимо легализоваться. Ему нужны документы. Самый простой способ восстановить свою жизнь законно – это пойти в полицию и написать заявление об утере паспорта. Его будут делать неделю. И Джонни нужна регистрация, которая окажется в полицейской картотеке, тогда кто угодно из прошлой жизни сможет найти его. Если ещё ищет.
«Ей, мужик, подумай хорошенько, кому ты там нужен?» – даёт ему по зазнавшемуся затылку здравый смысл.
Огромная иллюзия думать, что о нём кто-то беспокоится всё это время. Обычно беспокойство об алкашах – это удел женщин, но одна его близкая женщина мертва, а вторая – мать – не принимает его целиком. Ей было за него постоянно стыдно, она пыталась сделать его удобным, чтобы показывать подругам.
