Туз кивнул и начал смотреть на мои выкрутасы с картами, одобрительно кивая головой.
Выйдя от Туза, я сразу направилась к Гордееву, поскольку урока пения у меня сегодня не было. Постучавшись и зайдя в кабинет, я увидела, что мужчина одет в спец костюм для прыжков с парашютом.
− Переоденься, сейчас поедем прыгать, − сказал он, кивком головы указывая на аккуратно сложенную на столе одежду.
− Прыгать? – с испугом спросила я.
− Прыгать, Соколова, прыгать, − ответил мужчина, застегивая пряжки.
− Хорошо, − положив на стол сумку я развернула пахнущую льном одежду и, когда мужчина вышел из комнаты, быстро натянула ее на себя и вышла из кабинета.
На улице уже стояли и ждали меня Гордеев, Нина и Андрей. Посмотрев на то, как Нинка улыбается Андрею во все тридцать два, кокетливо накручивая волосы себе на палец, я поморщилась. Подойдя к ним, я сказала, обращаясь к Нине:
− Глебова, манеры Хильзы оттачиваешь?
− Да, я вживаюсь в образ любовницы Штольца. А тебе что, завидно? – слащаво улыбаясь проговорила Нинка и взяла под руку Чернова, которому, на первый взгляд, все происходящее было безразлично.
− Нет, чему тут завидовать? – пожав плечами проговорила я.
− У меня еще будет одно требование. Мое личное, − прищурив глаза и окинув нас взглядом проговорил Андрей. – Кадры из фильма вашей личной неприязни мои глаза более чтоб не видели, вам ясно?
− Ясно, − обидевшись ответили мы с Нинкой и прошествовали в автомобиль, который отвез нас четверых на аэродром, где нас ждал наш крылатый друг, который через четверть часа уже поднимал нас высоко в небо.
Сидя в самолете я поняла, что совершенно не готова к такому развитию ситуации. Нацепив на себя парашют, я начала застегивать пряжки, но мои пальцы от все более окутывающего меня ужаса совершенно не хотели меня слушаться, и я бессильно опустила руки. Подняв глаза на остальных, я увидела, что Нинка уже со всем справилась и смотрела на меня с такой ядовитой насмешкой, которая даже в самом бесстрашном парашютисте могла посеять зерна неуверенности. Затем она что-то тихо прошептала на ухо Андрею и тот только покачал головой. Спас ситуацию Гордеев. Он подошел ко мне, взял мои руки в свои крепкие ладони и спросил тихо:
− Боишься?
− Боюсь, − ответила я и на мои глаза навернулись слезы.
− Я тоже боюсь. Каждый раз, когда прыгаю – я боюсь, − просто ответил он, помогая мне застегнуть ремешки.
− Да ладно вам, вы, наверное, ничего не боитесь, − шмыгая носом ответила я, недоверчиво глядя на мужчину.
− Отчего же, боюсь. Страх-это нормальное состояние. Его стесняться нечего, − по-отечески потрепав меня по плечу проговорил Гордеев так же, как и когда-то мой отец.
Посмотрев на мужчину, я не удержалась и легонько чмокнула его в щеку в благодарность за такую мне необходимую в эту минуту поддержку, чем вызвала у него добрый смех.
− Видишь, Андрей, а ты говоришь, что она в обморок упадет, если ей придется мужчину поцеловать. Подход к девушке нужен правильный, товарищ майор, − проговорил Гордеев, садясь на свое место.
Я после этой фразы нахмурилась и посмотрела в сторону невозмутимо взирающего на меня Андрея и поморщилась, поняв, что раз он обсуждает такие вещи с Гордеевым, то уж точно сомневается в том, что я смогу сыграть любвеобильную немку. Прищурив глаза, я покачала головой, наматывая на ус все происходящее, и когда прозвучал сигнал первой подошла к открывшемуся люку самолета. Стоя над простирающейся передо мной бездонной пропастью, я невольно зажмурила глаза. Мои ноги начало трясти от ужаса и я, проглотив комок в горле оглянулась, беспомощно посмотрев на того, кто стоял позади меня. Ним оказался Андрей. Мужчина посмотрел на меня своими серыми глазами и успокаивающе улыбнувшись, сказал:
