И почему только женщины на это идут? И ладно б не знали, что такое материнство! Но ведь знают же. Первородку ни одна серьезная клиника не пропустит, как суррогатную мать.
3. Глава 3. Дима
– Ну как ты тут? – смотрю на новорожденную, лежащую в кювезе.
– Все в порядке, – вместо нее отвечает Хмельницкий.
– А если подробнее, – задаю крайне волнующий меня вопрос. – По твоим прикидкам, через сколько она сможет дышать сама? Мне ее мать уже все телефоны оборвала, звонит трижды в день и ведь дозванивается.
– Какая настырная тебе досталась мадам, – ухмыляется добродушно. – Даже я далеко не всегда могу прозвониться до вашей ординаторской.
– Ой, ну не начинай, – отмахиваюсь от очередной подколки, которая вот-вот опять полетит от Санька. Вот неймется ему, нет бы поговорить спокойно.
– Дим, ну ты сам понимаешь, колостомия хоть кажется не архи сложной операцией, но у атрезийников неправильное отсечение может вызвать просто катастрофические проблемы, – озвучивает суровую правду. – Каждый сантиметр кишечника на счету. Ты уверен, что необходимо было выводить стому?
– Уверен, – твердо киваю. – У меня крайне большие вопросы к свищу, как по мне от слишком мал, – озвучиваю свои домыслы. – Плюс, МРТ показало свищ в мочевой. Если это шейка, то…
–Все. Стоп, – резко останавливает меня. – Давай не будем продолжать.
– А то накаркаю? – усмехаюсь печально.
– Вот тебе смешно, а мне нет, – говорит со знанием дела Хмельницкий. – Ладно, решил, что нужно было делать колостомию, так решил. Ты лечащий врач, тебе виднее.
– Сань, ну серьезно, – пытаюсь объяснить другу ход своих мыслей. – Слишком много нюансов и рисков.
– Согласен, – кивает. – Но я все равно считаю, что зря.
– А если бы свищ не справился? – спрашиваю напрямую. – То что? Проводить экстренную операцию? А если мать с ребенком уехали в тьму таракань? М? Кто там будет все делать?
– Какой-нибудь рукожоп, – говорит горько усмехаясь.
– А нам потом здесь переделывай, – констатирую факт. – Понятия не имею, чем хирурги занимались в своих универах, но вывести стому профессионально и грамотно могут единицы.
– Тут я тоже с тобой согласен, – говорит хмуро. – Повезло тебе, малая, – Саня отворачивается от меня и обращается к крепко спящей малышке. – Ты в надежных руках.
– Не подлизывайся, – не сильно толкаю в бок.
– Я вообще-то сейчас говорю про себя, – отвечает не поведя бровью.
У меня снова звонит телефон. Достаю его из кармана, вижу номер и мне вдруг хочется выть.
Мать девочки меня одолела.
– Слушаю внимательно вас, – терпеливо произношу принимая вызов.
Я прекрасно понимаю, что мать малышки волнуется и места себе не находит все эти дни, но, блин, неужели нельзя на что-то другое переключиться?
Почему нужно изводить сердце мыслями о ребенке, терзать себя, отвлекать остальных. Словно за пару-тройку часов со стабильным пациентом может что-то случиться?
Да, малышка тяжелая, но она после операции и это нормально. Они все тяжелые, в реанимации других не держат.
– Добрый день, – в динамике раздается взволнованный голос.
Я снова чувствую легкое дежавю. Мне кажется будто мы с матерью малышко знакомы.
В очередной раз отметаю эту назойливую мысль. Ни одна моя знакомая никогда не решится на суррогатное материнство.
Причем, ладно б “заказать” ребенка! Всякое может быть. Но вот чтобы выносить и отдать… Это за рамками моего понимания.
Только вот эта мамочка не просто не отдала, но еще и продолжает постоянно названивать.
