— Отлично! Отдайте уже это сюда, — дергаюсь вперед и выдираю из рук ошалевшей регистраторши свидетельство, упакованное в серебристую папочку. — Поехали домой, Шершнев, я устала.
18. Глава 18
— Если у вас нет времени контролировать своих сотрудников, Дмитрий, то отдел кадров точно найдет время на ваше увольнение.
Шершнев, прижав телефон плечом к уху, открывает мне дверь и подает руку. К счастью, снег закончился. Я щурюсь от вышедшего солнца, пока выбираюсь из машины.
Погода сегодня переменчивая. Больше напоминает весну, чем позднюю осень. Даже в воздухе, что не сбивает с ног промозглым ветром, чувствуется какой-то едва уловимый аромат цветения, а на душе вибрирует никому не слышная соловьиная трель.
Улыбнувшись, переминаюсь с ноги на ногу и чихаю.
Хоть что-то в такой день меня радует.
— Евгений Александрович согласен занять должность управляющего директора хоть завтра, — рычит Шершнев и хлопает дверью.
Пробежавшись по мне взглядом, он перехватывает телефон и прикрывает динамик ладонью.
— Букет возьми.
Закатив глаза, лезу обратно в машину. Орхидеи сиротливо валяются на заднем сидении. Встряхиваю цветы и с удивлением замечаю, что ни один лепесток не пострадал. Как забетонированные, но точно живые.
— Мне плевать, что вы не можете до него дозвониться. Наш разговор закончен, — цедит сквозь зубы Шершнев своему собеседнику.
Противный укол разочарования попадает точно под ребра.
Даже на день не смог оставить работу.
Я вот взяла за свой счет.
— Лен, ты идешь?
— Нет, ползу, — огрызаюсь и, развернувшись к своему отражению в окне автомобиля, поправляю застывшую прическу.
Моя любимая укладка. Эффект грязных волос созданный умелой рукой мастера на зачесанные назад распущенные пряди, я носила на каждое праздничное мероприятие. Поэтому успешно управилась с ней и сама.
Утренний дождь со снегом внесли свои коррективы.
— Ты прекрасно выглядишь, Лен. Пойдем.
— На работу торопишься? Ничего, не беспомощные, подождут еще.
Нарочито долго разглядываю себя в солнечных бликах. Придирчиво щурюсь в поисках изъянов. Поправляю ногтем след осыпавшейся туши, убираю помаду из уголков губ. А в остальном все просто идеально.
Шершнев прав. Я прекрасно сегодня выгляжу.
— Иди сюда, — дыхание Шершнева опаляет мне щеку.
Опора под моими ногами исчезает. В следующую секунду я вскрикиваю и хватаюсь за шею Шершнева, цепляя его голову цветами.
— Я сама ходить умею, — бурчу, болтая ногами в воздухе.
Отмечаю, что в машине вся грязь с ботинок стекла. Злорадно хмыкаю, представляя, как будет рад Шершнев такому подарочку.
— Умеешь, но очень медленно, — язвит Олег и удобнее перехватывает меня, отчего я взвизгиваю. — Лен, не вижу ничего. Не ерзай.
— Еще скажи, что я тяжелая, — обиженно шмыгаю носом. — Конечно, беременную обидеть каждый может. Что молчишь? Набрала вес и теперь за моим огромным животом тебе ничего не видно?
— Ты на третьем месяце, Лен.
— То есть я для тебя недостаточно беременная? — фырчу, вцепившись в плечи Шершнева, когда тот тормозит у двери. — Намекаешь, что я рано располнела?
— Ты не тяжелая, не толстая и не располнела, — снисходительно улыбается Шершнев и ставит меня на пол. — Прости за все, что сейчас произойдет.
— Не поняла, — хмурюсь, а Шершнев, стиснув зубы, рывком распахивает дверь в дом и тянет меня за руку внутрь.
Взрыв хлопушек и летящий перед лицом рис вперемешку с монетами и лепестками роз меня дезориентирует. Цепляюсь за Шершнева двумя руками, как за спасательный круг.
