– Как же занятия? Влетит, наверное? – прежде чем согласиться, предположила Елена, и они, переждав короткий дождь, зашлёпали по весенним лужам Университетской набережной…
– Пётр Гаврилович, к Вам посетители, – постучала в дверь секретарь, вернувшаяся после отлучки, и впустила в кабинет двух студентов, точнее сказать, юношу и его спутницу. «Кажется, из 432 группы. Неужели час пролетел? А я ещё ни строчки не написал», – посетовал он на себя. Часы спешили к полудню.
– Ну-с, молодые люди, кто первый?
– Можно я? – бойкая девушка подошла к столу.
Менее, чем через полчаса, обстоятельно раскрыв тему по вопросу, при этом смешно помогая себе жестикуляциями обеих рук, студентка выдохнула и замолчала.
– У Вас всё? – участливо спросил Пётр Гаврилович, расписываясь в зачётной книжке. – Что же Вы на экзамене так оплошали?
– Переволновалась, наверное, – задорно ответила та, понимая, что сдала успешно.
– Хорошо отвечали, но, простите меня, больше «четвёрки» поставить не могу.
– Спасибо! – радостно откликнулась девчонка и ускакала, предоставив спутнику очередную возможность исправиться.
«С этим придётся помучиться», – Пётр Гаврилович редко ошибался. Полтора часа мучений для того и другого завершились слабенькой «троечкой» и увещеванием «бедного студента» в духе: «вы меня обеда лишили», «может быть Вам другую специальность выбрать» …
– Софья Леонидовна, не могли бы Вы мне чай приготовить? – завершив мучения, позвал секретаря.
– Что же чай? Может Вам в столовую спуститься? – предложила она. – Буфет ещё работает, да и горячее там остаётся.
Пётр Гаврилович, немного подумав, согласился. «День обещает быть продолжительным, на одном чае не выдержу».
В институтской столовой, отстояв небольшую очередь, заказал себе «второе», салат и чай с лимоном. Выбрав место у окна, он ещё раз полюбовался свежей зеленью листвы. Пройдёт немного времени, и она покроется городской пылью, станет жёсткой, обыденной, потеряет свой первоначальный цвет… «Как я», – улыбнулся про себя он.
– О чём задумался, детина? – коллега с соседней кафедры пристраивал свой поднос на обеденный столик.
– Folio sum similis, – ответствовал он приятелю. – «Я подобен листу», – изрёк однажды Архипиита Кёльнский в своей «Исповеди».
– Весёлые были ребята, эти ваганты. Нам, засохшим сухарям, – скаламбурил коллега, – до них далеко. Слишком уж мы правильные.
– Да, наверное, и поздно уже меняться? – то ли спросил, то ли утвердил Пётр Гаврилович.
Собеседник, вытер салфеткой губы и неожиданно громко продекламировал, встав из-за стола:
Эх, друзья мои, друзья!
Ведь под этим небом
жив на свете человек
не единым хлебом.
Сидя в кресле, на заду
натирать мозоли?!
О, избавь меня, Господь,
от подобной роли!
Театральным жестом он взял со стола стакан с компотом и залпом выпил:
– Отличного Вам дня, коллега! – с сожалением посмотрел на две ягоды абрикоса в стакане, подумал, вытряхнул на ладонь, тем же путём вернул косточки в стакан и выдохнул. – Грешник я, ягоды в компоте люблю.
Полуденное солнце катилось на закат. Внеплановое заседание кафедры по предварительным итогам учебного года, ещё пара студентов с академической задолженностью, утверждение предложений в разработку учебного плана, на «десерт» – неприличный анекдот от Софьи Леонидовны, – кажется всё, и можно посвятить себя многократно отложенным делам.
Пётр Гаврилович разложил на столе необходимые бумаги, пожелал секретарю хорошего вечера, пообещал ей долго не задерживаться, беречь себя и ещё что-то, чего она уже не слышала, поскольку стук её башмачков уже раздавался в коридоре.
