Замуруева судорожно рассмеялась.
– Но ведь нельзя всех в одну кучу, – попыталась я восстановить справедливость.
– К черту! – махнула рукой Замуруева, бросая лед в стакан с виски.
Она выпила очередную порцию и теперь, облокотившись о стойку, тихо и печально раскачивалась в такт своим невеселым мыслям.
– А в каких отношениях был ваш брат с Алексеем?
– В дружеских, – по-идиотски захохотала Замуруева. – А если конкретнее, вы ведь любите конкретность, – произнесла она с вызовом, – Леша мой дорогой Грише зад лизал, ясно? Ну, это когда ему срочно денежки были нужны, а вот когда он чего-нибудь достигал, когда вокруг него начинали разные там журналисты виться, хвалебные песни ему петь да в своих продажных газетенках о его коллекциях статейки печатать, вот тогда мы гордыми становились, неприступными да еще приказывать норовили! А-а, ладно…
Она направилась к лестнице. Я как завороженная смотрела на нее.
– Я сейчас, – бросила она. – Пейте пока ваш сок.
Прошло по крайней мере минут пятнадцать, прежде чем Замуруева спустилась в гостиную. Теперь на ней были расклешенные велюровые джинсы и белая футболка, готовая, казалось, вот-вот треснуть на ее гигантской груди. Развинченной, шаткой походкой она подошла к дивану и медленно опустилась на него. Глаза ее странно блестели. Замуруева неожиданно растеклась в блаженной улыбке и, глубоко вздохнув, откинулась на спинку дивана, заведя руки за голову.
– Ой, как хорошо! – облегченно выдохнула она. – Совсем другое дело. Так на чем мы остановились?
В ее голосе появилась непринужденная интонация, словно она испытала умиротворяющее действие какого-то лекарства.
– Вы сказали, что у Алексея были подружки, – решила я вернуться к интересующей меня теме, надеясь, что Ирина уже не помнит, о чем мы говорили.
Она обвела задумчивым взглядом комнату и уставилась в окно.
– Ну были, и что? – Она перевела взгляд на меня.
– Вы имеете в виду, что он изменял вам? – била я в одну точку.
– Ха-ха-ха, изменял? – Ее лицо словно передернуло нервным тиком. – Наверное, изменял, все мужики одинаковые, пользуются, когда подвернется смазливая бабенка. А уж в шоу-бизнесе таких возможностей хоть отбавляй. Все эти показы, конкурсы, дефиле, длинноногие плоские модели неопределенного пола.
«Да уж, твою принадлежность к слабому полу никак нельзя назвать неопределенной», – глянула я на распираемую грудями футболку.
– Вы его ревновали? – спросила я, вынимая из кармана пачку сигарет.
– Не настолько, чтобы из-за этого травить его стрихнином, если вы это имеете в виду, – она с сожалением покачала головой, – но в постели он был хорош, не супер, конечно, но не дохляк. Да ты, наверное, и сама знаешь… – как бы невзначай бросила она.
«Да, она не дура, – подумала я, – или просто хитрит? Берет меня на пушку? Раз она перешла вдруг на «ты», то и я «выкать» не буду».
– Вчера на показе я его увидела первый и, как оказалось, последний раз, – твердо (тем более что так это и было) произнесла я и закурила.
– Правда? – Она смотрела куда-то в угол. – Ну ладно, может быть, и так, а что ты тогда лезешь со своими расспросами?
– Я уже раскрыла несколько убийств, может быть, это произошло и случайно, не знаю, но мне кажется, что у меня это получается. А ты не хочешь узнать, кто убил твоего мужа и за что? Или ты знаешь, что это сделал твой брат и поэтому предпочитаешь, чтобы все осталось в тайне?
Наверное, мне не стоило так вот в лоб спрашивать у нее о брате. Глаза Ирины налились кровью и выпучились, как у рака. Она медленно поднялась с дивана и двинулась на меня, явно не для того, чтобы чмокнуть меня в щечку. В руках у нее откуда-то появился тяжелый стакан из-под виски.
