– Диночка, ну дайте людям поболтать, это же их хлеб! Подумайте, чем они станут занимать еще свои пустые головы, как не перемыванием чужих костей? Мы с вами делаем дело, и хорошо делаем, что нам до их разговоров?
– Зачем же вы держите в своей компании пустоголовых? – ей действительно было трудно справиться с обидой.
– Я всяких держу, – после этих слов глаза мужчины стали серьезными, а от ободряющей улыбки сделалось теплее на сердце. – Вот вас, например. И других, кто никогда не будет вести ненужные беседы и обсуждать чью-то личную жизнь. А они… они тоже нужны. Ведь есть работа, для которой не требуется думать, только подчиняться и выполнять распоряжения. Ну же… я убедил вас? – директор приподнял брови, напуская на себя строгий вид. – Да и чем плохо быть моей любовницей? Мм-м? Может, наоборот, мы даем им слишком мало поводов? – сделал шаг к ней, неожиданно опуская ладони на плечи, и расхохотался, когда Дина почти в ужасе отшатнулась.
Он шутил, но было не до смеха. Не потому, что увлечься таким мужчиной – проще простого. Яркий, знающий себе цену, но мудрый, а не самоуверенный. Другие сотрудницы мечтали даже о кратковременной интрижке, восторженно перешептываясь за его спиной. С завистливой злобой поглядывали на Дину, уверенные, что ее с директором связывает то, в чем им не посчастливилось.
А она никак не могла понять, чем заслужила это все. Морозов ей нравился, но как нравится любой достойный человек и просто красивый мужчина. Не больше. Да и он, что бы ни болтали окружающие, не проявлял излишних знаков внимания. Вот только так, в шутку. И Дина, хоть и не имела тому доказательств, не сомневалась, что в его жизни есть другая женщина, действительно любимая, столь же умная и привлекательная, как и он сам. Порой на эту женщину хотелось взглянуть, убеждая саму себя, что интуиция не подвела.
– И как он вам? Немного сложноват в общении, но вы наверняка поладите, –директор снова вернулся к разговору о Сергее, напоминая о том, что Дина как раз предпочла бы забыть.
Она пожала плечами в ответ.
– На такую должность вы могли взять только достойного человека. Уверена, что Астахов именно такой.
– И только? – мужчина уставился на нее, изображая недоумение. – Я рассчитывал услышать что-то более выразительное. Если больше нечего сказать, – склонил голову, задумчиво рассматривая Дину, – то не ошибся ли я в своем решении поручить вам совместное дело?
Спросил бы ты раньше… Она усмехнулась, зная, что глаза не выдадут того, что творится на душе. Когда-то могла бесконечно говорить о нем. Подругам, маме, себе в первую очередь. Когда оставалась одна, часами вела разговор, то ли с собою, то ли обращаясь к тому, кем было заполнено сердце. Рассказывала обо всем, что ее волновало, даже когда он не мог услышать. Делилась сокровенным. И не переставала восхищаться. Влюбленность приукрашала и без того очевидные достоинства, делая Сергея почти совершенным. И хотя прекрасно понимала, что это не так, не могла иначе.
Директор ждал ее ответа, по-прежнему не отводя взгляда, и Дина едва не поддалась соблазну отказаться от навязанного партнерства. Могла бы придумать что-то, именно сейчас, когда Морозов, кажется, и сам усомнился в верности принятого решения. Вот только это было бы слабостью. Непростительной слабостью. Столько лет удавалось справляться: с болью, с обидами, с одиночеством, со всем тем, что принес Астахов в ее жизнь. Неужели теперь не хватит сил перенести его присутствие? Если кто-то и должен сбежать, то это будет не она.
