Без веры и закона - страница 3

Меня терзал страх, еще и разбитый нос болел. Мысли прыгали с одного на другое. Так бы и сидел, прижавшись к влажному боку лошади. Я ее расседлал, и какое же от нее шло тепло – с ума сойти! Или все-таки рвануть со всех ног туда, откуда пришел? Влезть на дерево и затаиться до утра? Сердце у меня колотилось сильно-сильно, и я на любой, самый легкий, шум поворачивал голову. Былинка зашуршала, птица ворохнулась, что-то скользнуло между кустов, и я уже настораживался, чуть ли не воздух ощупывал. Пригляделся к месту, куда Стенсон поставила винчестер, – прислонила его к большому дереву, то ли дубу, то ли вязу, не знаю, – и увидел белый прямоугольник между травой и корнями. Встал на коленки, дотянулся. И вот держу в руках конверт скорее серый, чем белый, затертый до невозможности, будто его неделями таскали в кармане штанов.

Много за чем отец у нас следил, но главное – за чтением. Чтобы мы могли читать вслух Святое Писание, и без всякой запинки. Он вбивал в нас это чтение со всем рвением доброго пастыря. Кроме Библии, других книг дома не было, по ней мы и учились. У меня это дело пошло быстро, у братьев и сестры тоже. В пять лет я читал перед обедом псалмы. Вот только моему брату Итану повезло меньше, и я помогал ему учить псалмы наизусть, чтобы избежать отцовских громов и молний. Письмо было адресовано Эбигейл Стенсон в гостиницу в Юте. На обратной стороне конверта тем же аккуратным круглым почерком был выведен адрес отправителя: Перл Стенсон, Грин Валей, Вайоминг.

– А ну дай сюда!

Дуло кольта уперлось мне в шею. Рука вырвала письмо. Я не слышал, как Эб подошла ко мне.

– Что я такого сделал?

– Что прочитал?

– Ничего! Не открывал даже. Один только адрес. Клянусь.

Стенсон грубо меня оттолкнула, забрала письмо и сунула его в карман поглубже. Посмотрела мрачно, с ненавистью.

– Если и был у тебя шанс отправиться восвояси, сейчас ты ним распрощался.

– Но…

– Заткнись.

Эбигейл вернулась за хворостом, брошенным на краю опушки, принесла на середину и стала разжигать костер. Мои планы бегства показались мне не такими уж осуществимыми, и хоть я чертыхнулся потихоньку, но внутри себя был почему-то этим доволен. Здорово меня успокоил и огонь, разгоревшийся в сумерках. Я подошел и пристроился к нему поближе. Стенсон вроде бы злилась поменьше, она наблюдала, как я мощусь у костра, и мне даже почудилось в ее взгляде что-то вроде симпатии. За одну секунду ее швыряло из одного настроения в другое, это пугало, конечно, но до меня стало доходить, что, может, она просто сильно вспыльчивая, и тогда вообще-то все не так уж и страшно. Мы смотрели друг на друга. Я на нее снизу вверх, она на меня сверху вниз. Кровь у нее на шее высохла, и ухо выглядело вполне нормально. Отстреленный кончик его не портил. Я старался особо на него не коситься. Ей, похоже, дела не было до того, что у меня с лицом и какой на нем шрам. Я вообще-то привык, что остальные таращатся, но все равно покраснел.

Раз уж нам предстояло какое-то время провести вместе, я сказал Эб:

– Вообще-то меня зовут Гарет Блейк.

– Рада познакомиться, Гарет Блейк, – ответила она издевательским сиропным голосочком.

Потом сказала, чтобы я следил за костром, а она пойдет привяжет лошадь.

И я опять сразу ее послушался.

Мы не ели со вчерашнего дня. Но проснулся я не от голода, а от дождя, и услышал сердитый голос Эб. Она разговаривала, но не со мной.