– Не уверена, конечно, что с каждой спал. – Гнев Аллы Ивановны поутих. – Но мужик с такой симпатичной рожей не может быть нормальным.
– А она у него симпатичная? – зачем-то снова спросила Оля и тут же пожалела. – Не смейтесь, просто я его даже не помню.
– Да?
Алла Ивановна глянула на нее разочарованно. Помолчала и изрекла с тяжелым вздохом:
– А и ладно. Наверняка такой же подлец, как твой Вадик.
Остановились возле дома Аллы Ивановны. Оля помогла дотащить до подъезда сумки с вареньем и соленьями, которые Алла оставляла на зиму на даче. Они тепло простились, и Оля поехала к себе.
Она напрасно боялась собственных стен. Напрасно ждала, что одиночество навалится, стоит ей только перешагнуть порог квартиры. Одной ей удалось остаться очень не скоро.
Только-только она переоделась в домашний спортивный костюм в веселую красно-синюю полоску, как в дверь позвонили. Именно в дверь, а не по домофону. Она сначала обрадовалась, подумала, конечно, что Вадик опомнился и вернулся. Потом насторожилась: к ней никто и никогда не приходил в воскресенье. Никто, кроме Аллы Ивановны. Но она не могла, они двадцать минут назад расстались.
Оля подошла к двери, налегла на нее грудью и уставилась в дверной глазок. На лестничной клетке топтался коренастый мужик неопределенного возраста. Теплая черная куртка, небритое лицо, хмурый взгляд. Без шапки, с короткой стрижкой.
Мужик постоял минуту, потом громко крикнул:
– Ольга Викторовна, открывайте, я знаю, что вы дома!
– А вы кто? – спросила она тоже громко.
– Я из полиции. – Он сунул к глазку удостоверение. Фотография точно его.
Оля послушно открыла дверь. Отступила на шаг, но войти не пригласила.
– Что вам от меня нужно?
– Задать пару вопросов. – Мужик тяжело вздохнул и потер пятерней заросший подбородок. – Следственные мероприятия. Вы можете оказать содействие.
– Я? – Она выкатила нижнюю губу и с сомнением покачала головой. – Понятия не имею, чем я могу вам помочь.
– Я подскажу. – Он кивнул и переступил порог.
Захлопнул дверь, привалился к ней и спросил без всякого вступления:
– Вы знакомы с Синевым Вадимом Игоревичем?
– Знакома. Была.
В голове застучало: с чего вдруг он спрашивает? Вадик на нее жалобу, что ли, накатал? Явился к начальству с претензиями, что пришлось уволиться прямо в понедельник после их неуклюжего расставания? Так она никому об этом не рассказывала, кроме Аллы Ивановны. А та лицо не столь влиятельное, чтобы его уволить. Он сам так решил, сам написал заявление и умчался со своей коробкой, полной всяких милых безделушек, еще до ее прихода на работу. Успел!
– Почему была? – Темные непроницаемые глаза полицейского тут же загорелись.
– Потому что мы теперь… В общем, мы жили вместе какое-то время. Вам это известно, видимо, раз вы здесь. А потом, – она неуверенно повела руками перед собой, – потом мы расстались.
– Как давно? Причина расставания? Простите, что интересуюсь, но это может быть важно.
Он достал из кармана куртки потрепанный блокнот и ручку и начал записывать. Пальцы у него были длинные, крепкие, с аккуратно подстриженными ногтями.
– Расстались неделю назад. В воскресенье. – Она говорила медленно, почти диктовала. – Вадик так захотел. Просто после завтрака забрал свои вещи и ушел.
– А причину? Причину назвал? – Полицейский медленно водил авторучкой по строчкам.
– Сказал, что… Что устал от меня. Что я дурацкая.
– Что? – Он вскинул глаза. – Дурацкая? А что, по этой причине можно расставаться?
