– Может, наврал?
– Может.
Хлопнула дверь, и в дальнем конце вагона показались три человека в синей форме. Первым в салон едва протиснулся здоровенный белобровый дылда лет тридцати. Форменный китель явно жал ему в плечах. За ним появился второй, крепкий, как броневик, дед. Следом семенил уже знакомый им проводник.
– Граждане панове! Показуем билет, – спокойно, совсем по-домашнему, сказал дед.
– Никто не встает со своих мест. Билетики, граждане, билетики, – вторил ему молодой, стараясь придать голосу казенный и официальный оттенок.
Граждане покорно потянулись к кошелькам и карманам.
– Валить надо! – Монгол дернулся было к двери, но Том остановил его.
– Погоди. Заметят. Чуть позже.
Он ловил момент, когда они отвлекутся на кого-то из пассажиров.
Ревизоры тем временем, стараясь не терять из виду вагон, задержались у какой-то старухи. Та долго рылась в вещах, и все никак не могла найти билет.
– Да куда ж я его подевала?! – причитала она, роясь то в сумке, то в большом мешке, то судорожно хватаясь за полы старенькой кофты.
Дед махнул рукой и пошел дальше по вагону. Проводник последовал за ним. Молодой остался.
– Шукай давай, а то ссажу, – с легким презрением бросил он бабке. Это был явно сельский выскочка, из тех, которые, едва осев в городе, надевают на себя мундир гаишника или куртку вахтера, и после этого сразу становятся чрезвычайно важными людьми.
– Та куда ж?! Куда ж?! – кудахтала старуха чуть не плача, беспомощно озираясь по сторонам.
– А не то вон? – Сидящая на боковой полке девушка показала под стол, где белел листочек бумажки.
Молодой посмотрел на девушку, на бумажку.
– Не, не он, – вздохнула старуха, и вдруг как-то съежилась, замолчала, умоляюще посмотрела на ревизора.
– Ладно, живи, бабка. Помни мою доброту. – Дылда еще раз взглянул на симпатичную девушку.
– Спасибо тебе, родненький. Спасибо! – с чувством запричитала бабка, хватая его за рукав.
Улучив момент, когда старик скрылся в одном из плацкартов, а молодой отвернулся, Монгол и Том рванули к выходу. Это движение не укрылось от проводника.
– Э, а ну стой! Все на свои места! – крикнул тот.
Как назло, в этот момент из тамбура вошли какие-то дети, и друзья замешкались у туалета.
Старик-ревизор проворно схватил Тома за рукав и заслонил собой проход.
– Идем мы на места, идем! Р-разрешите пройти! – сказал Том.
– Вы из какого вагона? – рыкнул дед, отпуская его руку.
– В гости зашли! – Том отодвинул деда, и спросил, буднично растягивая слова:
– Петя, какой у нас вагон?
– Восьмой! – бросил Монгол через плечо.
Дед отпустил Тома, и они, наконец, выскочили в тамбур.
– Эй. Восьмой в другой стороне! – сказал проводник.
– А ну стоять! – крикнул молодой.
– Та не бежи. Никуда не денутся, – услышал Том вслед.
Миновав три-четыре вагона, они увидели, как навстречу им движется еще одна пара проверяющих.
– Ничего себе, обложили. Сколько по участку ездил, а такого шмона не припомню, – нервно усмехнулся Том. – Ловят, што ль, кого?
Друзья шарахнулись назад. Вагон был купейный. Монгол распахнул дверь ближайшего купе. В нем было совсем темно и тихо.
– А у вас можно посидеть? – спросил он, с надеждой вглядываясь в сумерки.
– У нас нет местов! – донеслось из темноты.
Монгол дернул следующую дверь. Она была заперта.
– Брось тратить время. Купейная публика сострадать не умеет, – сказал Том.
– Что делать будем?
– Пошли в плацкартный. Там вроде дверь наружу открыта.
