Пока не получу бортовой журнал обратно в своё распоряжение, происходящие события придётся фиксировать в памяти. В журнал потом перенесу. Это будет запись номер… Какой был последний? Неважно. Пока пусть будет второй. Затем скорректирую нумерацию.
– Я ж вам объясняю, что у него обострение случилось без вас, – вяло оправдывалась Гертруда Альбертовна. – Я пыталась кризиса не допустить.
– А что произошло-то? Вот так вот на ровном месте взяло и обострилось?
– Когда Любимцеву, ну, ту рыжую эксгибиционистку, в женское привезли, она мимо Вазенитова проходила и что-то ему на ухо шепнула. – Медсестра кивнула в сторону пациента с бородкой. – Он сидел себе тихо, улыбался, как сейчас, а после её слов прямо разошёлся, насилу угомонили.
– Эксгибиционизм у Любимцевой, кстати говоря, весьма условный. От своих актов обнажения она не получает эмоциональной разрядки. Такое ощущение, что прожила в джунглях, где не имеют представления о нормах приличия. – Доктор в задумчивости забарабанил пальцами по столу. – Всё ж таки интересно, что она ему такого шепнула?
– РА-СА-РА-СА-РА-СА, – пациент, о котором велась речь, сумел наконец произнести что-то членораздельное, хотя и по-прежнему бессмысленное.
Главврач удивлённо поглядел на подопечного и пощёлкал перед собой пальцами. Внимание пациента тут же переключилось на них.
– Что это означает, Володя? Роса? Сара? – поинтересовался Арфеев.
– Росара. Её имя, – уверенно заявил капрал. – Только на языке их цивилизации Бестелесых после каждого слога следует делать паузы: Ра-Са-Ра.
Лицо Зенита внезапно стало предельно серьёзным.
– Но осторожнее! От продолжительности пауз может измениться весь смысл сказанного. И не факт, что Бестелесые отреагируют доброжелательно, если вы их оскорбите, пусть и невольно.
– Вот видите! – Доктор метнул укоризненный взгляд на медсестру. – У человека была, можно сказать, интеллигентная эпилепсия, а мы ему, как шизофренику, галоперидол колем! У нас с вами, Лерова, что – мало шизофреников?
– Как везде, – пожала плечами женщина и с тоской поглядела на дверь.
– Вам, я погляжу, всё равно, Гертруда Альбертовна, – угадал её намерения Арфеев. – Стоите, наверное, и думаете, как бы поскорее вернуться в ординаторскую, дабы к новой серии мексиканского сериала не опоздать.
От проницательности начальника Галера смутилась, и щёки её тронул едва заметный румянец.
– Как вы себя, чувствуете, Володя? – дружелюбно улыбнулся главврач пациенту.
– Сносно, если не считать, что ты меня некорректно из анабиоза вывел, Веня. Шалишь, железяка! – Капрал расплылся в ответной улыбке. – Слабоват твой искусственный интеллект перед внеземным разумом. Хотя сам ты ни при чём, конечно. Горе-инженеры в твои электронные мозги дрянную программу заложили. Вернёмся на Землю – устрою им порядочную взбучку. А тебя, видимо, придётся перезагрузить.
Выслушивая тираду пациента, доктор всё сильнее хмурился, после чего подал медсестре знак удалиться. Та не заставила себя уговаривать и, гордо колыхнув монументальным бюстом, скрылась за дверью начальственного кабинета, оставив доктора и его пациента наедине.
– Значит, это мой интеллект слабоват? – глянул Арфеев исподлобья.
– Не сердись, Веня. Хотя вы, компьютеры, сердиться не способны. – Зенит по-отечески добродушно поглядел на собеседника. – Но искусственный разум и супротив человеческого-то пока не тянет. Вспомни, как лихо я тебя в шахматы обыгрывал регулярно. А здесь мы имеем дело не абы с кем – с Бестелесыми! Они нашу человеческую цивилизацию в развитии тыщ на десять лет обогнали.
