Слова иммиграционного офицера повергли Вектора в шок.
– То есть недостаточность оснований в моем деле может привести к тому, что меня могут депортировать? – спросил он.
Офицер стал ровно складывать документы обратно в папку.
– Нет, этого я не говорю. Я неправильно выразился. Недостаточности оснований здесь не было. Здесь была нелепость, случившаяся четыре года назад, а именно, в момент присвоения вам “временного статуса постоянного жителя”. Нелепость с нашей стороны, которая, впрочем, не меняет суть дела.
Вектор сидел на стуле, как будто его приклеили к нему.
– И сколько же времени может занять этот процесс… депортации? – понуро спросил он и вдруг, вспомнив слова Марка о каком- то сроке давности и “статусе акклиматизации”, добавил, – видите ли… в некотором смысле, меня некуда депортировать, потому что у меня нет российского гражданства.
– Это не имеет значения, сэр, потому что вопрос о вашем русском гражданстве не является юрисдикцией Департамента правосудия. Принятие решения о депортации закрепляет за вами статус нелегального иммигранта. Вы лишаетесь юридических прав нахождения в стране, но не прав человека. Дело в том, что американская Конституция предусматривает за каждым человеком определенные права, независимо от его иммиграционного статуса. Однако продлевать вам разрешение на работу мы не можем. Что же касается сроков рассмотрения вашего дела о депортации, то эти сроки… весьма неопределенны, таких как вы в Америке, по данным Иммиграционного департамента, больше миллиона, – заключил клерк.
“Во всяком случае, я сам ничего не могу здесь сделать, и мне нужно идти к Марку”, – решил Вектор.
Эта встреча состоялась в Хайленд-парк, престижном пригороде Чикаго, куда Марк переехал, расширив свою адвокатскую практику.
– Проходите в эти кресла, Вектор, – начал Марк дружелюбно. – Пока вы сюда добирались, я поднял с полки один важный документ Закона о депортации. Ваше дело стало сложным, вы попали, как бы это сказать… в нелепую затею. Однако дело можно затянуть, но главное, что вам сейчас нужно – это немедленное продление разрешения на работу.
– И сколько это будет стоить? – спросил Вектор, поняв, что вопрос, разумеется, упрется в оплату адвокатских услуг.
– Видите ли, Вектор, это щекочущий вопрос. Организация помощи беженцам, которая оплатила десять лет назад мои услуги по вашему делу о политическом убежище, оплачивать эту работу уже не может. Поэтому, я думаю, что мы можем договориться о пяти тысячах. И это минимальное, что возьмет с вас любой адвокат за подобное дело, а о таких квалифицированных юристах моего уровня я и вовсе не говорю. Предстоит кропотливая работа с документами и… с офицерами иммиграционного департамента.
– Вы правы, Марк, меня этот вопрос действительно щекочет… с финансовой стороны, – потупился Вектор в стол, встал и, ничего не говоря, вышел из кабинета.
Он медленно ехал по 94-му хайвэю из Хайленд-парка в Милуоки. Мокрые от дождя машины перегоняли его старый “бьюик”, нетерпеливо сигналили и уносились вперед, туда, где серое октябрьское небо смыкалось с желтой кромкой осеннего леса.
Вскоре ему пришло письмо из иммиграционного департамента о слушании его дела по депортации. Вектора вызывали в департамент через месяц и прекращали выплачивать пособие по безработице…
Познакомившись с Латишей, он несколько раз ездил с ней в кинотеатр “Одеон” в Чикаго. Каждый раз он чувствовал, что ему нужно сказать ей, что он хочет, но он все не решался это сделать.
