БезГраничные истории - страница 5

– Допивайте, высыхайте, поехали.

Пока они моют ведерки и формочки от песка, складываю наши причиндалы в сумку. На мокрый купальник натягиваю платье, на песочные ноги – шлепки. Оборачиваюсь напоследок: «Вот тебе!». Показываю мысленно средний палец. Но это я не ему. Это я своей памяти.

Вижу, как он барахтается по пояс в море. Рядом с ним уже откуда-то взялся второй таец, помоложе. Вот он помогает тому встать и выводит из моря. Прибой цепляется за трико-штанину и приподнимает ее на левой ноге. Там, под ней, что-то тонкое, будто подламывает хромого, и он чуть не падает в воду. Качаю осуждающе головой: «Как же вы задолбали пить…»

Молодой таец улыбается мне и хватает его за пояс, тащит через топи песка на себе. Море облизывает уже обе ноги в растянутых штанах.

И очерчивает тонкие струнки в мокрых полосках ткани…

Ноги – протезы. Человека, который впервые

после долгих больниц и коек

сам дошел до моря.

И блаженно рад ему…

А мне так сейчас стыдно перед ним, перед собой. Слезы текут по щекам и рукам. Плачу. Оттого что я – человек, оттого, что мне бывает больно. Оттого, что тоже делаю больно, часто. Что я – машина рефлексов, жертва своей памяти, генетики, биохимии, опыта и привычек ума. И это навсегда, до самой смерти чувствовать, стыдиться, причинять и изнывать от боли…

Прости меня, человек в штанах. За то, что тоже была твоим кошмаром.

Давай, ты больше не вернешься, а? Пусть тебе там будет хорошо.

А нам больше не придется бежать из рая.

Instagram: @dariya_gritsaenko

Если стать спиной к Замковой горе. Одной из тех лысых гор, куда еще до написания «Повести временных лет» на шабаш слетались ведьмы, ведуньи и знахарки, чему было множество свидетелей, вот хотя бы Михаил Афанасьевич Булгаков, живший в доме с окнами как раз на ту сторону. Если оставить ее позади и идти по Андреевскому спуску вверх, и шептать свои самые заветные желания. Если впитать магию расставленных вокруг картин, написанных не иначе как чарами, разложенных на лотках украшений из заговоренного стекла, металла и камня, развешанных рушников с тайными узорами, покрытых старинной вышивкой рубашек, сплетенных почти забытым способом кукол и изготовленных в мистических обрядах амулетов, талисманов и оберегов. Если уловить и собрать в клубок в районе солнечного сплетения свет, исходящий от Андреевской церкви, чьи бирюзовые купола упираются в изрезанное облаками Киевское небо. Если прислушаться к звучащему среди мелодий, песен, гомона голосов и смеха зову. Можно ухватить за хвост мечту.

И вот тогда нужно вцепиться в нее покрепче и быстрым шагом отправиться к Золотым воротам. Не доходя до них половины пути, свернуть и через тысячу шагов спуститься по ступеням ведьма-бара в подземелье, непременно не забыв поздороваться с вороном, сесть за столик, заказать ритуальный коктейль и ждать.

– Что пьешь?

– Черную магию.

– Не боишься?

– Чего мне бояться, я в своем праве.

– Давай руку.

Высокая брюнетка с короткой стрижкой протянула свою зажатую в кулак ладонь грузной расплывшейся даме, голова которой была обмотана фиолетовым в красные розы платком.

– Держи, не отпускай, чтобы ни случилось, пока я не скажу.

– Знаю все.

– Знает она. Приходят всякие и думают, что знают, – бурчала ведьма, а это была именно она, никаких сомнений. А если бы они и были, стоило только заглянуть ей в антрацитовые, полные маслянистой тьмой очи или посмотреть на изрисованные древними письменами запястья, на пальцы, унизанные массивными кольцами с турмалином, и понимание, кто сидит перед тобой, придавливало могильной плитой.