– Я… я посмотрю, что можно сделать, – наконец ответила она, и собеседница радостно ахнула, словно одно только согласие могло все исправить.
Незнакомка повела Флори за собой. Они миновали парковую аллею, свернули с тротуара, где расселся чистильщик обуви, прошли булочные, полные галдящих посетителей, а затем скользнули в проулок, где не было ни души, а воздух пах щелоком и тяжелой влажностью от прачечных. Флори плохо знала этот квартал и не предполагала, что здесь есть жилые дома.
Взволнованная, разбитая от бессонной ночи, она не сразу заметила, как сопровождающая замедлила шаг и оказалась позади. Но когда тревожное предчувствие кольнуло сердце, было уже поздно. Прежде, чем Флори успела обернуться, на нее петлей накинули шарф и прижали его к носу, заставив вдыхать отвратительный резкий запах дурмана.
Дарт
Заведение, которое разыскивал Дарт, находилось в подвале между табачной лавкой и грязной забегаловкой, откуда несло кислой капустой. Крутые ступени вели вниз, к железной двери с амбарным замком, повешенным для отвода глаз. Она лишь казалась наглухо запертой, но стоило приложить немного усилий, как иллюзия рассеялась: скрежещущая пасть распахнулась в узкий коридор, переходящий в просторный зал.
Помещение тускло освещалось огнями. С потолка свисали чаши с лампадами и тлеющими благовониями, чей горьковато-травянистый душок перебивался застоялым запахом пота и желчи. Вдоль стен, обитых красным бархатом, тянулись широкие скамьи, где лежали груды одежды с заключенными в них телами – неподвижными развалинами, настигнутыми сном в разгар веселья. Одно из таких, в рубашке с пятном на груди, могло сойти за убитое, если бы не храп, исторгавшийся из приоткрытого рта.
Центр комнаты занимал круглый массивный стол под багровой скатертью, скрывающей следы пролитого вина или, если потребуется, крови. Поверхность его была пуста – ни посуды, ни приборов, ни остатков еды. Сюда приходили не ради ужинов и возлияний, хотя последние, очевидно, стали неотъемлемой частью этих полуночных сборищ.
У жаровни с пылающими углями сидел человек и скрупулезно пересчитывал выручку, звеня монетами. Его фигура в красноватом свечении выглядела картонной, и все вокруг напоминало театр теней.
– Вы что‑то припозднились, – подняв голову, сказал он с укором. – Следующий сеанс через неделю. Хотите записаться?
– Нет, – отозвался Дарт.
– Зря. Места ограничены. За стол сажаем не больше дюжины человек.
– Я пришел за другом.
– Тогда выбирайте. – За этим последовал широкий приглашающий жест.
Целая комната спящих людей была в его распоряжении. Дарт снова обвел взглядом развалившиеся у стен тела: запрокинутые головы, остекленевшие глаза, скрюченные руки и ноги, туловища в оцепенении. Не зря место называли «Полуночным театром», хотя его зрители и не догадывались, что в этом мрачном представлении им отведена роль марионеток.
– Все здесь? – спросил Дарт, не найдя среди лиц знакомого.
– Еще там.
Ему указали на дальнюю стену, прикрытую пыльным пологом. За ним скрывалось маленькое помещение, от потолка до пола обитое темным бархатом и похожее на шкатулку. Все свободное пространство занимала лежанка с пестрыми подушками, где спали трое.
Дарт сглотнул подступивший к горлу ком и шагнул вперед. Под ноги попалась пустая бутылка и с дребезжанием покатилась по полу. Обычный человек проснулся бы или заворочался, а эти остались неподвижны. Только шевельнулась в углу тощая скрюченная фигура.
