– Любой бы тронулся, – выругался Карл. – Шесть! Шесть детей! Сколько еще их пропадет, прежде чем мы разберемся с этим делом?!
Вопрос, который не требовал ответа от Ингрид, так что она его пропустила мимо себя.
– Скоро все образуется, – постаралась успокоить его госпожа Ларсен.
– Как скоро? – взревел Карл.
Эту ночь он провел без сна, как и прошлые две. Так что туго соображал и плохо контролировал эмоции. Он понимал, что ему, как главному лицу в городе, должно сохранять самообладание. Истерики никогда не помогали делу. Но то мысли разума. А сейчас говорило сердце.
Он обошел вокруг стола и плюхнулся в кресло. Тревога и беспомощность вытягивали из него остатки сил. Больным сознанием и воспаленным слухом он слышал мелодию и голоса детей, которые грустно пели. Его одолевали галлюцинации, так он решил.
– Что мне делать? – устало произнес Карл.
Ингрид не знала, что ему ответить. Молча перелила мутное содержимое медицинского флакона в стакан и протянула мэру.
– Выпейте, немного полегчает. – Она спрятала флакон в медицинский саквояж.
– Что это? – Покрутив в руках стакан, он поморщился.
– Настойка на опиуме, вам не помешает.
– Я выпил бренди… – Карл вернул стакан на место.
– Тем лучше. – Она впихнула стакан ему в руку. Карл неуверенно понюхал напиток. Пахло чем-то сладким. Затем сделал маленький глоток.
– До дна, – строго сказала госпожа Ларсен, и мэр ее послушал.
Алкоголь с опиумом сделали свое дело, и спустя десять минут, когда вошел судья Берг, Карл Ольсен чувствовал полное умиротворение и принятие. Его тело наполнила приятная тяжесть. Кресло обратилось в мягкое облако, из которого не хотелось вставать. Ладонями он водил по шероховатой поверхности стола. Покрытое лаком дерево теперь казалось бархатом исключительной нежности.
Судье пришлось деликатно кашлянуть, чтобы мэр обратил на него затуманенный взгляд.
– Какие новости, Олаф? – Карл растягивал гласные, превращая фразу в нескладную песню.
– Дурные, господин Ольсен.
Судья Берг был одет по форме: черный строгий китель, высокие кожаные ботинки и фуражка с гербом города. В руках он держал фонарь.
– Так не тяните. – Карл Ольсен постарался выпрямиться, но не получилось. Руки соскальзывали с подлокотников кресла. Шея отказывалась держать голову, хотелось откинуться на спинку кресла. Заманчивое предложение.
– Все известные частные сыщики отказались от этого дела. Мы предлагали золото, ценные бумаги, даже долю в лесопилках господина Хокана. Но проклятие оказалось сильнее.
Это сообщение должно было вызвать новую гневную бурю, но Карл с минуту никак не реагировал. На лице читалась борьба с внутренними демонами, порожденными опиатами. Ему потребовались силы, чтобы переварить все, что сказал судья.
– Трусы, – наконец выдавил вместе со слюной Карл Ольсен. – Полиция из Тронхейна когда прибудет? – Мэр боролся с подступающей сонливостью, как мог, но сильно проигрывал ей по всем фронтам.
– Пять дней в лучшем случае… – Судья Берг нахмурился.
– Да как они смеют, сейчас же напишу их мэру! – Карл потянулся за перьевой ручкой, но опрокинул чернильницу. Ингрид подскочила и стала промокать растекающиеся чернила платком.
Он махнул рукой, испачканной в чернилах. Сил для борьбы не осталось. Слишком долго мэр Ольсен жил без нормального сна. Слишком долго его сжирала изнутри тревога.
– Чербытебпобрал, – выдавил Карл и, откинув голову на спинку кресла, отключился.
