– Нет, благодарю. – Лиза покачала головой и затем слегка рассеянно добавила: – Я сейчас пойду к себе.
Она бы и вправду ушла, чтобы не выслушивать подобный вздор и дальше, но тут её взгляд упал на ту самую газету, что лежала на учительском столе поверх непроверенных тетрадей. Заголовок, напечатанный крупными буквами, гласил:
«О РАБОТѢ ГОСУДАРСТВѢННОЙ ДУМЫ»
А в нижней части страницы стоял заголовок помельче:
«Нѣсчастный случай въ Смольномъ»
От возмущения Лизу едва не передёрнуло.
Она медленно положила свой кружевной зонтик на учительский стол и повернулась к классным дамам.
Ксения Тимофеевна с невозмутимым видом пила маленькими глоточками чай из фарфоровой чашечки, при этом её светлые глаза глядели хитро, будто бы выжидающе. А вот Анна Степановна, напротив, в сторону Лизы даже не смотрела. Она вновь откупорила пузырёк с каплями и на сей раз накапала прямо в собственный чай. Вид у неё по-прежнему был сердитый. Как у человека, который хотел, чтобы окружающие поняли, как сильно он огорчён и негодует.
– Значит, младшие разбаловались, – с толикой задумчивости произнесла Бельская, наблюдая за классными дамами, а сама прижала руки к груди, точно силилась успокоиться.
– Младшие-младшие, – охотно подтвердила Веленская. – Их уже отругали, можете не сомневаться. Я могла бы вам предложить их помощь в наведении порядка в дополнение к их наказанию, но вряд ли вы захотите, чтобы эти проказницы снова касались ваших вещей.
– Вы правы, не хочу. – Лиза натянуто улыбнулась, а потом обратилась к Свиридовой: – Анна Степановна, мне жаль, что вам не дозволили посетить похороны. Я знаю, как сильно вы нас любите. И какую глубокую привязанность питали к Ольге и Татьяне. Надеюсь, вы себя ни в чём не вините. – А затем осторожно повторила смысл газетного заголовка: – Всё это чудовищный несчастный случай.
Свиридова так и замерла с пузырьком в руке.
– Разумеется, несчастный случай! – вспыхнула она, вскинув брови. – Никто бы не посмел сотворить подобный грех в стенах института! Сомнений в том ни у кого не имеется!
У Лизы тоже сомнений не осталось. На похороны её не пустили не потому, что боялись нервного срыва впечатлительной девицы, о душевном здоровье которой пеклись. А для того, чтобы посторонние лица не приставали к этой самой девице с неудобными расспросами, дабы не превращать скандальное происшествие в ещё большую сенсацию, раз уж оно и без того оказалось на первой полосе газет.
– Разумеется, – эхом повторила Лиза. – Вы меня простите, Анна Степановна. Я и вправду разволновалась. Голова болеть начала. Пойду прилягу, пожалуй. Доброго вечера. Увидимся за ужином.
– Отдыхайте, Елизавета Фёдоровна, – бесцветным тоном произнесла классная дама, после чего встала и пошла к шкафчику, чтобы убрать пузырёк с лекарством на место.
А Лиза воспользовалась тем, что в это мгновение никто на неё не глядел. Она забрала со стола свой зонтик, а вместе с ним прихватила и газету. И торопливо удалилась, не оборачиваясь, пока никто не заметил пропажу.
В коридоре газету она свернула в трубочку и пошла к себе, пряча её за зонтиком. По дороге ей встретилась группа младших девочек и их учительница музыки, но Бельская с невозмутимым видом прошла мимо них. А когда пришла в комнату, где всё по-прежнему было перевёрнуто, то первым делом снова заглянула в ванную, чтобы убедиться, что она одна, и затем принялась торопливо читать новостной листок.
