Ожидание было долгим и утомительным, но не раздражало его, как будто всё происходило не с ним – с кем-то другим, а он смотрел на эту кутерьму из окошка, сквозь мутное стекло.
И лишь тогда, когда повели их строем на вокзал, он вдруг очнулся и с интересом огляделся вокруг.
Было солнечно и пронзительно празднично. Ветерок шаловливо играл резными листочками молоденьких рябинок, пригоршнями бросал на улицу ароматы цветущих садов. Галдели и шутили призывники, сержант с голубыми погонами нёс в руке красный флажок. Троллейбусы, хрустко шурша по асфальту тугими колесами, провозили улыбчивых людей. Пешеходы почтительно уступали колонне дорогу, что-то приветливо кричали и махали руками вслед. «Вы служите, мы вас подождём!»17 И к Серёжке пришла тёплая мысль, что он полноправный член этой большой людской семьи и пусть они, эти милые, добрые люди, всегда улыбаются, будут счастливы, а уж он постарается стать хорошим солдатом.
Голова больше не болела, оцепенение отступило, вялые мышцы наливались бодростью и силой. И он уже совершенно забыл про свой сегодняшний подвиг, который, собственно, ему таковым и не казался, а ведь это был его первый настоящий подвиг в жизни, а не хвастливое мальчишеское позёрство. Но он ещё не осознал, что подвигом может быть только то, что сделано тобою во имя человека, а не для удовлетворения собственного маленького тщеславия, и что совершаются они, как правило, буднично, без фейерверков и рукоплесканий и часто даже без элементарного признания, надо только очень любить людей, свою страну, жить в постоянной готовности к подвигам, а уж они не замедлят, сами найдут тебя. Всё это ему ещё предстояло осознать и, может быть, уже скоро, где-то там, в нелёгких солдатских буднях…
Лариса с трудом протолкнулась к Серёжке сквозь плотную говорливую толпу. Он обнял её, глянул в расстроенно застывшие глаза и припал к губам. Обычно пугливая на поцелуи, Лариса покорно прижалась к нему: плевать ей было сейчас на то, что они на виду у всего белого света…
На прощанье было дано пять минут, и эти минуты были нужны Ларисе, чтобы сказать Серёжке, что он самый лучший парень на Земле, что она любит его и будет любить вечно, пусть только он бережёт себя, что только одного сегодня пережитого страха за него ей хватит на всю жизнь…
Серёжка сжимал ладонями тёплые Ларисины плечи, с прощальной запоминательной жадинкой смотрел на любимое лицо, в лихорадочно горевшие глаза, радостно слушал торопливые жаркие слова и, сдержанно улыбаясь, думал, что он самый счастливый человек на свете. И разлука с любимой уже не угнетала его: дороги были у мужчин и будут всегда, подруги провожали их и будут провожать, и ждать, и встречать…
