Биение сердец - страница 2

Иногда, вечером выходного дня они разыгрывали ту самую пьесу. П. играл свою роль, а Амали – роль его первой жены. Она знала, что далёко как не дотягивает до профессиональной актрисы, видела в глазах супруга искажённую гримасу душевной боли, переживаний минувшего. Словно преодолевая выход из окружения под непрерывным обстрелом врага, П. дочитывал свою роль до конца, а потом жена целовала его в губы, покусывая их.

После этого н не мог уснуть до утра – вспоминая театр, он вспоминал первую жену. При всей своей прозорливости Амали почему-то не понимала, что делает только хуже, вороша былое. Ей казалось, что при каждом домашнем спектакле она планомерно вытесняет собой прошлое мужа. Она могла не беспокоиться – П. тихо грустил и не видел ничего впереди, кроме Амали, как ему казалось.

Они заселились в отель. Стоя под прохладным душем, П. вспоминал, как у трапа самолёта его окутала южная раскалённая полуднем духота. Как кадры фотоснимков мелькали ракурсы лица Амали, сидящей рядом с ним в автобусе, она счастлива, предвкушает, как им будет хорошо вместе ближайшие дни. Чувство загадочных тайн её существа перешло в нём в вожделение. В автобусе он запустил свою руку под колышущуюся от сквозняка белую рубашку жены и широко, словно утюгом, гладил её жаркий упругий живот. Он, конечно, смутил её своим бесстыдством, но, при этом, она давала понять, что хочет того же. Перед его глазами стоит её широкая улыбка – он блаженствует от мысли, что делает её самой счастливой на свете. Ему совершенно очевидно, что она любит его искренне и бескорыстно.

Через пару часов он сидел в плетёном кресле на просторном балконе и глядел на закатное солнце. Амали легонько топала своими обнажёнными ножками по полу, закутанная в широкое махровое полотенце. Она всё ещё не надела линзы и засунула свою головку в балконную дверь, что-то спросив у него, и тут же юркнула обратно, исчезнув за колышимой ветром шторой. Она была поэтична и юна, как первая любовь. П. растворялся в неге чувства собственного достоинства.

Амали серьёзно изменилась со времён ученья. Как известно, когда девушка любима, она прекрасна. Амали начала расцветать с первого дня их знакомства в театре. Она объективно выглядела сейчас свежее и моложе, чем тогда, когда была студенткой. Её волосы стали объёмнее и крепче, кожа приобрела здоровый полнокровный цвет, ножки стали манить своей стройной точёностью, округлилась грудь. Летаргия прекратилась, кокон порван и отброшен, бабочка вспорхнула своими яркими крылышками и устремилась в цветущие поля. Она, как сказочная фея с палочкой, кружила по гостиничному номеру и волшебным образом преображала его своей красотой. Казалось, всё движется к счастливому осуществлению миссии.

На следующий день П. с раннего утра был у моря. Ещё в детстве он проникся большой любовью к простору. Его детско-юношеские мечты приобретали поэтические очертания под шум прибоя. Он романтично глядел в бескрайний горизонт, перебирал камушки, кидал их в воду, глубоко вдыхал солёный воздух и смотрел на то, как плещутся в воде счастливые отдыхающие. Сейчас, спустя много лет, он испытывал те же прекрасные чувства и смотрел вокруг, казалось, таким же наивным взглядом. Развалившись на шезлонге, под зонтиком он замер, глядя в лучистый горизонт. Он погрузился в состояние, в которое, должно быть погружаются философы, когда пишут свои трактаты, созерцая премудрую природу мироздания. Он затаённо слушал себя, музыку своих надежд и чаяний, он проницательно смотрел в свой завтрашний день, не имея при том его отчётливого образа он, как бы выплавлял его в сталеварне, видя вначале раскалённый метал и слушая его шипение. П. не любил конкретных очертаний чего-либо, он, словно наощупь, осязал пространство материи, которая его окружает и часть которой есть он сам.